Цель РУБИН ЦЕНТР БЕЗОПАСНОСТИ - предложение широкого спектра услуг по низким ценам на постоянно высоком качестве.

В пути

Утром 8 мая капитан Н.П.Бочарников заступил дежурить в родной шатурской СВПЧ-33. Был канун Дня Победы и Николай Петрович нисколько не удивился, когда перед обедом его позвали в кабинет начальника части. Сейчас, предположил он, последуют наставления — быть бдительнее, не спускать глаз с подчиненных, как будто он новичок на службе пожарной и сам не знает, что к чему и в праздничные сутки ухо держи востро, будь особенно начеку. Вошел в кабинет и сразу почувствовал, что ошибся в предположениях.

Утром 8 мая капитан Н.П.Бочарников заступил дежурить в родной шатурской СВПЧ-33. Был канун Дня Победы и Николай Петрович нисколько не удивился, когда перед обедом его позвали в кабинет начальника части. Сейчас, предположил он, последуют наставления — быть бдительнее, не спускать глаз с подчиненных, как будто он новичок на службе пожарной и сам не знает, что к чему и в праздничные сутки ухо держи востро, будь особенно начеку. Вошел в кабинет и сразу почувствовал, что ошибся в предположениях. Начальник, восседая за столом, держал какую-то депешу.

— На, прочти!

Капитан взял протянутую ему бумагу. Оказалось — телефонограмма из УПО. Побежал глазами по тексту. Сперва и не осмыслил, что к чему, с толком перечитал еще раз. По всему выходило, что УПО предлагает направить его, Н.П.Бочарникова, и с ним двух водителей на пожарном рукавном автомобиле (АР-2) в город Мытищи с последующей командировкой в Киев. Вот, оказывается, к чему — на ликвидацию аварии в Чернобыле. Екнуло сердечко: "Выходит, не обошлись без него, капитана Бочарникова". Сразу представил: придется расстаться с семьей. Надолго ли? И неизвестно, чем еще все это кончится.

— Согласен? — начальник не оставлял времени на размышления.

— А что делать? Если не мы, то кто же?

— Кого возьмешь с собой из водителей?

Ответил, почти не раздумывая:

— Геннадия Николаевича Яскова. Человек надежный. С таким хоть в разведку. — Яскову капитан благоволит, за годы совместной работы притерся, хотя тот не мед, да и я, наверно, не сахар, самокритично подумал Бочарников о себе, научился строить взаимоотношения с ним без панибратства, но и без нажима. Далее назвал: — Михаила Юрьевича Тарасова. — Молодой, кровь с молоком, трудолюбия и дисциплинированности ему не занимать. И дело знает основательно.

Начальник согласился с предложением. Обоих водителей вызвали на беседу, объяснили, как трудно в Чернобыле и что там нуждаются в помощи пожарных. Оба, надо отдать им должное, согласились без обиняков.

Вечером того же дня на АР-2, как и предписывалось, шатурцы объявились в Мытищах, в отряде технической службы. И были немало удивлены, встретившись там с заместителем начальника УПО полковником И.В.Шаталиным. Он лично проверял техническое состояние их автомобиля, его укомплектованность. Причем делал это не один — с инженером отдела техники управления капитаном Станиславом Александровичем Ильичевым. Эвон, отметили про себя шатурцы, какое значение руководство УПО придает им, назначенным выполнить приказ. Да и технике. Это был первый зримый знак большой ответственности, какая ложилась на них выполнением задания.

Еще до них в Мытищи прибыли на ПНС-110 и АР-2 товарищи из Химок, а также ПНС-11 0 из Голицыно.

— Создаем сводный отряд,- завершив проверку людей и техники, объявил полковник Шаталин. — Во главе с Ильичевым. На все время пути он ваш отец-командир и главный начальник. Так что любите и жалуйте. Переночуете здесь, в Мытищах, а утром, по холодку с Богом в дальнюю дорогу. Надеюсь, не посрамите чести подмосковных пожарных. Они всегда были правофланговыми среди огнеборцев страны.

Утром ни свет, ни заря выехали в дорогу: впереди на ПНС-110 С.А.Ильичев со старшиной И.Г.Хромовым из За¬горска, затем химкинские капитан С.Ф.Сидько со старшиной В.Н.Ивкиным — на АР-2. Дальше М.Ю.Тарасов — на ПНС-110. Замыкали колонну Г.Н.Ясков и Н.П.Бочарников на АР-2. Встречные грузовики и легковушки сторонились, уступая дорогу могучим красным автомобилям. Но никто из видевших колонну и предположить не мог, куда спешат пожарные и какую ответственную задачу им дано выполнять.

Асфальтированная лента шоссе с шуршанием неслась под колеса. Временами С.А.Ильичев переводил взгляд с дороги на зеркало заднего вида и не удержался от восхищения:

— Как далеко шагнуло быстротечное время.

Хромов не понял, к чему клонит Станислав Александрович, тень недоумения посетила его лицо. Поэтому Ильичев продолжал определеннее.

—Вроде, невелик временной отрезок с точки зрения истории. Минули какие-то столетия с той поры, когда люди довольствовались в борьбе с пожарами чем Бог пошлет, что случалось под рукой. Вода, земля, песок — вот и все огнегасительные средства. Техники не было и в помине.

— Да и пожары были не те, — вставил слово Иван.

— Да, — согласился капитан. — Они уже не поддавались подручным средствам, огрызались на воду, нередко превращались в огненные бури.

Ильичев испытывал безотчетное чувство гордой удовлетворенности:

— Какую могучую технику даровал пожарным народ!

Ивану не надо было доказывать. Он и сам каждодневно видел, что современная пожарная машина — это сложный технический комплекс, в котором компактно и рационально размещены и огнетушащие средства, и устройства для подачи их в очаг пожара, индивидуальные защитные приборы и аппараты для работы в условиях высоких температур и ядовитой атмосферы, инструменты и приспособления.

Хромов познал это по себе . Да что он. Даже обывателям примелькались пожарные машины-автоцистерны и автонасосы, специальные рукавные, автолестницы.

Диапазон же познаний Станислава Александровича - шире, не чета обывательскому. Будучи инженером отдела техники УПО, он знал все разновидности — модификации пожарных автомобилей — пенного, порошкового, газоводяного тушения. Предметом его гордости, как успел заметить старшина, являются идущие в колонне могучие передвижные насосные станции (ПНС-110). Сто десять литров воды в секунду подает такая станция в очаг пожара!

По всему, Ильичев до физического ощущал, как важно, что скоростным и динамическим показателям свойств пожарных автомобилей, оказывающим существенное влияние на скорость прибытия к месту пожара, уделяется большое внимание. Он, Станислав Александрович, говорил заученно, по-книжному, тем не менее Хромову было приятно слушать капитана, углубившего его, старшины, познания о возможностях техники.

— Потеря каждой минуты при следовании к месту пожара, — задумчиво как бы размышлял Ильичев, — оборачивается гибелью более двух человек на каждые сто пожаров и ведет к неисчислимому материальному ущербу.

Хромов поддержал сказанное применительно к их нынешней ситуации.

— У нас все похоже на марш-бросок танковых армий в победном 45-м на помощь восставшей Праге.

От Москвы до Киева 872 километра И надо их пройти в рекордно короткий срок...

На людей, похоже, Ильичев надеялся. Выдержит ли техника? Вот в чем был для него вопрос.

У Наро-Фоминска впервые пахнуло Чернобылем. Не в прямом — в переносном смысле. Шоссе под завязку забито транспортом. В старину говорили про такое: "Дуга на дуге". Дальше, перед постом ГАИ, пробка, проверяют: кто, куда, зачем?

Но не это, по мнению Ильичева, было главное. Капитан, когда еще учился в армейской сержантской школе, знал про радиацию. Когда увидел снующих у машин людей с дозиметрами, понял, что проверяют автомашины на радиацию. Особенно — следующие со стороны Киева. Вот, значит, какие размеры приняла беда, если почти за тысячу километров от места катастрофы опасаются ее. Работники ГАИ, остановившие колонну, проявили интерес:

— Куда Бог несет?

— Людей посмотреть, — ответил Ильичев, — и себя показать. — И уже более серьезно: — В Чернобыль!

Поехали дальше. Хромов вернулся мыслями к дому, к своей пожарной части.

Когда на разводе в части начальник объявил, что приказано послать в Киев передвижную насосную станцию и при ней водителя и спросил, кто поедет, Хромов выступил вперед:

— Я!

—Дело ответственное, придется рисковать.

Начальник, похоже, был близок к истине. Официально о Чернобыле еще хранили молчание, дурные вести разносило только сарафанное радио: "В Чернобыле много жертв". Власть же предержащие о радиации набрали в рот воды. Но слушок распространялся как радиоактивное облако. Начальник, наслышанный баек бывалых людей, так и оценивал происходящее, как опасное. Очень серьезно сказал:

— Дело сугубо добровольное. Неволить не стану.

— Мне не привыкать, — ответил старшина на слова начальника.

— На сборы тебе час...

Дома разглагольствовать не стал. Командировка мужа для жены — Нины Сергеевны — нечто привычное. Быстро уложила в чемоданчик самое нужное, наспех приготовила еду, проводила Ивана до калитки. Она и осознать не успела, на какую опасную работу провожала мужа.

В Мытищах, где группа собиралась для отъезда в Чернобыль, его машину забраковали, поручили новую, сверкающую свежей краской ПНС-110.

Дома рука-нога спит, в дороге и головушка не дремлет. Семейные мысли одолевали Ивана: как там жена? Наверно, дошло, что отправился не в игрушки играть, не добра наживать.

— Что ты едешь, как горшки везешь, — заметил Ильичев.

Хромов отреагировал известным:

— Тише едешь — дальше будешь. Сам тем временем чувствовал, что домашняя дума в дорогу не годится и намеренно сменил бег мыслей, как пластинку. Со Станиславом он становился ровней, хотя и уступал ему в звании и должностном положении, но уже знал, что были они погодками, причем старше Иван. Реагируя на замечание, включил третью скорость.

— Тело твое довезу, а за душу не ручаюсь.

Старшина ценил интеллектуальное превосходство Ильичева, которое успел заметить и оценить, отметил про себя: "Умный товарищ — половина пути”.

Разговор оживился, перескакивали с пятого на десятое.

— Увидим еще, чья возьмет, — это Иван про Чернобыль.

Ильичев аккуратно остудил его пыл:

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь.

Иносказательно продолжал:

— Послушаешь тебя: "Медведь в лесу, а шкура продана", — высказался полушутя-полусерьезно: — Воевать тебе на печи с тараканами.

Ему нравилось, что Иван закусил удила, все на одну карту поставил — выиграть победу в Чернобыле. Хромов отреагировал по-своему:

— Бояться смерти — на свете не жить. Что наша жизнь? Копейка.

Хоть световой день в мае и долог, но заметно клонился к окончанию. С наступлением темноты достигли Севска.

— Ночлег с собой не возят, — старший колонны глянул на старшину.

Хромов понял: капитан настроен на отдых. И не ошибся. Ильичев действительно вскоре дал команду на остановку — остудить моторы, проверить состояние техники, набраться сил для продолжения пути.

Утром 10 мая спозаранку снова в дорогу. Около 14 часов въехали в Киев. Ильичев, как старший, направил стопы в УПО области, доложиться о прибытии и получить указания на дальнейшие действия. У остальных была возможность внимательнее присмотреться к происходящему. Поразило, что при всем случившемся жизнь в столице Украины текла своим обыденным чередом. Ни сутолоки, ни малейших признаков того, что рядом, в каких-то 150 километрах, происходит нечто страшное. Люди спешат на работу, в магазины. Открыты кинотеатры. Кучкуется и резвится детвора.

Из любопытства зашли в ближнюю пожарную часть. Впечатления от увиденного превзошли ожидания. Все радовало глаз — помещения, отделка, заметились расположенность и добросердечность коллег. Здесь они и впервые столкнулись с реалиями Чернобыля — зараженной одеждой, сваленной в кучу. Пожарные тщились отмыть робы.

По возвращении старшего колонну сопроводили в ВПЧ-25, неподалеку от Крещатика, где формировался резерв для смены участников ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС.

— Боже мой! — воскликнул капитан Сидько, выражая общее мнение. — Сколько пожарной техники собрано воедино!

Красные автомобили "под завязку" заполнили просторный двор части, прилегающую территорию. Были здесь ПНС-110, АР-2, как выяснилось, из Полтавы, Одессы, Мелитополя, Донецка, Житомира. Из многих других городов и весей. Теперь к ним присоединились автомобили из Подмосковья. Из водителей АР-2 создали группу 25 человек — для обучения работе на ПНС-110. Шатурского Бочарникова начальство назначило старшим этой группы.

— Занятия будут проводиться в отделе технической службы УПО Киевской области, — сказали Николаю Петровичу. — На весь курс отводятся два дня. Обучающиеся обязаны сдать зачеты и получить удостоверения на право работать на ПНС.

Подмосковных пожарных разместили в благоустроенном общежитии, просили не отлучаться, объяснив, что они могут потребоваться в любую минуту.

Вечером 14 мая новость— выступление по Центральному телевидению Генерального секретаря ЦК КПСС М.С.Горбачева. Все, кто был свободен, прильнули к экрану. Горбачев говорил о том, что произошло на Чернобыльской атомной электростанции. Первое публичное выступление главы партии и государства на этот счет. Непростительно запоздавшее, которого откровенного и наиболее полного, не по сарафанному радио, где много кривотолков и неясного, —люди ждали с первых дней катастрофы.

— Добрый вечер, товарищи! — начал Горбачев.

— Какой же он добрый?! — не согласился пожарный, уже кусивший шилом патоки на ЧАЭС и через себя представляющий, что там делается и какие размеры приняла беда.

Генсек официально объявил о постигшей аварии на Чернобыльской АЭС.

— Что же произошло? — спрашивал Горбачев и сам отвечал: — Как докладывают специалисты, в период планового вывода из работы четвертого блока мощности реактора внезапно выросли. Значительное выделение пара и последовавшая затем реакция привели к образованию водорода, его взрыву, разрушению реактора и связанному с этим радиоактивному выбросу... Мы впервые столкнулись с такого рода чрезвычайным происшествием, когда потребовалось быстро обуздать опасную силу вышедшего из-под контроля атома и предельно ограничить масштабы аварии.

Горбачев будто ворковал:

...Суровый экзамен держали и держат все — пожарные — он так и сказал: "пожарные", назвав их в первую очередь, — транспортники, строители, медики, специальные части химзащиты, вертолетчики и другие подразделения Министерства обороны, Министерства внутренних дел.

...Люди действовали и продолжают действовать, прямо скажу, героически, самоотверженно. Думаю, у нас еще будет возможность назвать имена этих отважных людей и оценить их подвиг по достоинству.

С полным основанием могу сказать, — продолжал Горбачев, — при всей тяжести случившегося ущерб оказался ограниченным.

— Ври, Емеля, твоя неделя, — не удержался в ответ все тот же ликвидатор.

— Типун тебе на язык, — одернул его другой.  Вишь ведь: "ограниченным в решающей мере благодаря мужеству и мастерству наших людей, верности своему долгу, слаженности действий всех, кто принимает участие в ликвидации последствий аварии.

— Не фига себе аварии, — опять не согласился первый. — Да это же самая что ни на есть чушь. Не авария — катастрофа. Разве не так? — огляделся ликвидатор, ища поддержки у окружающих.

— Конечно, — загудели многие разом, задетые за душевную струну прямым вопросом товарища. — Да и какой же ущерб ограниченный, если радиации подверглась огромная территория страны с многочисленным населением?

— Не любо, не слушай, а врать не мешай! — нашелся один из всей группы ликвидатор, пытавшийся сменить пластинку в духе старых комиссарских приемов, опять же словами Горбачева о них, ликвидаторах.

— Врать не устать, было бы кому слушать. На кой ляд оценка их подвига по достоинству этим двум эксплуатационникам, которые, как он сам же сказал, погибли при взрыве сразу и семи пожарным, что уже скончались от лучевой болезни.

Это только цветочки. Ягодки еще впереди, — не унимался ершистый ликвидатор. Выступление Горбачева по телевидению дало пожарным, как и всем советским, да и не только советским людям горькую пищу для размышлений, по ряду позиций отличную от официальной, горбачевской. Некоторые из ликвидаторов уже успели познать сказанное через себя и им, хоть кол на голове теши, вспомнят свою участь и будут стоять на своем.

Шестнадцатого мая работник УПО МВД Украины капитан В.Е.Матросов сформировал группу машин из трех ПНС и стольких же АР. Отобрали людей: Яскова, Тарасова, Ивкина, Хромова — из Московской области, Богатыренко, Иванова, Котенко из Донецка. В группу включили двух водителей из Житомира.

— Вы, Бочарников, старший, — распорядился Матросов властью, данной ему.

Этими встречами завязалось знакомство Николая Петровича с украинским коллегой, которое при последующих неординарных событиях свяжет их одной бедой и будет иметь дальнейшее продолжение.

— Вы — старший, — повторил Матросов Бочарникову: — Приказ отправиться в Чернобыль, по прибытии поступить в распоряжение Кимстача.

О владельце этой фамилии Николай Петрович был наслышан и раньше. Личность известная — заместитель начальника ГУПО МВД страны, генерал. Вот, значит, подумалось Бочарникову, какие высокие должностные лица собраны на ЧАЭС и руководят пожарными подразделениями, их конкретными операциями.

Люди из группы Бочарникова не без гордости отмечали про себя не раз, что первым представителем высшего звена руководства их службой в Чернобыле был выходец из родного Подмосковья В.Ф.Рубцов, ставший заместителем начальника ГУПО.

Однако, когда колонна прибыла непосредственно в Чернобыль и Бочарников отправился встретиться с Кимстачем, чтобы, как и было приказано, доложить о прибытии, то оказалось, что Игоря Фотиевича Кимстача в качестве представителя ГУПО МВД уже сменил подполковник В.М.Максимчук. В этом до осязаемого виделся неумолимый закон влияния радиации. Проходило едва несколько дней и ликвидаторов последствий катастрофы приходилось заменять другими. Таким образом, менее чем за месяц Максимчук оказался третьим или четвертым представителем главка на ЧАЭС.

По мере приближения к зоне чаще стали встречаться посты дозиметрического контроля. Въехали в зону. Стало непривычно тихо. Прибыли на место назначения. Сменили форму одежды и внешне стали похожими — не отличишь — как все в Чернобыле: хлопчатобумажные костюмы, шапочки, респираторы. Устроились с жильем — в двухэтажном общежитии местного ГПТУ.

В Чернобыле — штаб пожарной охраны по ликвидации последствий катастрофы. Под его началом сводные отряды и сводная пожарная часть. Их состав непостоянен. Люди — от руководителя до рядового — меняются через каждые 10 — 12 дней. Иногда смена происходит раньше: время нахождения в зоне — по результатам дозиметрического и медицинского контроля. Полученная суммарная доза радиации не должна превышать установленного медициной предела — 20 рентген.

Сознание того, что они из одного гнезда — Подмосковья, марш-бросок и совместное пребывание в Киеве заметно сплотили группу. Стали они все как на фронте однополчане — не разлей вода. Табак, последний кусок хлеба и те пополам. Горше нет, когда расформировывали по разным частям.

Первому такая участь выпала С.А.Ильичеву. Впрочем, при специальности инженера ему сам Бог велел заниматься техникой, коей на ликвидацию последствий катастрофы согнали тьму тьмущую и, естественно, за ней требовался должный присмотр технических специалистов. На такую роль Станислав Александрович подходил по всем статьям.

Как ни горько, пришлось расстаться с товарищами из Подмосковья и Степану Федоровичу Сидько. При распределении ему выпало контролировать радиационную обстановку на ЧАЭС.

Всем предстояли самые грозные, опаснейшие дела.

 


Галерея