Цель РУБИН ЦЕНТР БЕЗОПАСНОСТИ - предложение широкого спектра услуг по низким ценам на постоянно высоком качестве.

Подвиг у четвертого энергоблока

Семнадцатого мая старшие начальники поставили перед Бочарниковым задачу — сменить людей на откачке зараженной воды из-под 4-го реактора, предупредили:       работа чрезвычайно сложная и опасная, но едва ли не самая важная на данный момент. Вода, вышедшая из поврежденной системы охлаждения, затопила помещения под четвертым блоком. Огонь постепенно расплавлял бетонную основу реактора. Сверху на него давил тысячетонный груз, сброшенный вертолетчиками для ликвидации радиационного излучения. Не исключено, что раскаленное до двух тысяч градусов горнило реактора коснется толщи воды. И тогда. Надо ли объяснять, что произойдет тогда?

Семнадцатого мая старшие начальники поставили перед Бочарниковым задачу — сменить людей на откачке зараженной воды из-под 4-го реактора, предупредили:       работа чрезвычайно сложная и опасная, но едва ли не самая важная на данный момент. Вода, вышедшая из поврежденной системы охлаждения, затопила помещения под четвертым блоком. Огонь постепенно расплавлял бетонную основу реактора. Сверху на него давил тысячетонный груз, сброшенный вертолетчиками для ликвидации радиационного излучения. Не исключено, что раскаленное до двух тысяч градусов горнило реактора коснется толщи воды. И тогда. Надо ли объяснять, что произойдет тогда?

— Это может превратить воду в водород и кислород, — уточнил Бочарников гипотезу.

— Совершенно верно, — подтвердил присутствующий при разговоре специалист-атомщик.- И тогда возможен второй взрыв, не менее мощный, чем первый. Резервуары с водой, таким образом, стали своего рода пороховыми погребами.

Бочарникову верилось и не верилось в то, что внушали ему, объясняя опасность и значимость предстоящей работы. Надо отдать ему должное, он умел взять на вооружение опыт своих предшественников, которых предстояло сменить и особенно тех первых, которые начинали эту сложнейшую операцию. Ими, как выяснилось, были добровольцы-пожарные из Киева: Ю.Гец, А.Добрынь,

B.Тринос, И.Худолей, А.Немировский. Из Белой Церкви:

C.Бовт, Г.Нагаевский, П.Войцеховский, М.Дьяченко, Н.Павленко.

Их боевая колонна выехала к 4-му энергоблоку в составе трех рукавных автомобилей, двух передвижных >.й- сосных станций в сопровождении дозиметристов. В ходе операции решения принимались, как в настоящем бою. И неожиданные ситуации возникали также, как в боевых условиях.

Все делалось быстро и надежно. Первая насосная станция была установлена в одном из технологических проемов непосредственно под реактором в три раза быстрее нормативного времени. Они также проложили в зоне выброса радиоактивных веществ рукавные линии длиной более километра — от ПНС к бассейну для отстоя воды, потребляемой АЭС.

Они еще и духом не В.В.Злобин ведали, подмосковные огнеборцы, что в числе первых пожарных-воинов в откачивании радиационной воды из-под разрушенного четвертого энергоблока участвовал их земляк из Ногинского района Вадим Валерьевич Злобин. За четыре дня пребывания на ЧАЭС он получил 27 рентген облучения.

В.В.Злобин, 22-летний выпускник Балашихинского военного училища гражданской обороны, став командиром взвода, пригнал в Чернобыль колонну техники, в том числе ПНС- 110. Но людей катастрофически недоставало и необходимость заставила его — молодого, сильного, знакомого с передвижной насосной станцией, стать в боевые порядки, заняться откачкой зараженной, радиационной воды из-под разрушенного реактора. Долгих четверо суток работал Вадим Валерьевич в экстремальнейших условиях — 4 — 8 мая 1986 года. Только позже, спустя несколько лет, на встречах пожарных-чернобыльцев Подмосковья он очно узнает своих коллег по несчастью, поскольку круто переменил жизнь, не захотел служить в армии Украины, вернулся в родной Ногинск и продолжил службу в местном отряде пожарной охраны. Так откроется еще одна безвестная страница подвига пожарных-чернобыльцев Подмосковья.

Вернемся однако к группе Бочарникова.

С учетом опыта предшественников он сосредоточил внимание подчиненных на том, чтобы отработать все действия до автоматизма, тем более, что врачи предупредили: находиться в зоне, где им придется работать, больше пяти минут опасно для жизни.

Сказанное не было преувеличением. Пристальным глазом пожарные Подмосковья еще в Чернобыле, городе в шестнадцати километрах от самой станции, примечали странные вещи: нежданно-негаданно птицы начинали клевать одна другую. Или: летит воробей и вдруг камнем падает на землю. Бежит кролик через дорогу и тотчас протягивает лапы. Так невидимый враг — радиация — делала свое жестокое дело. Значит, думали подмосковные пожарные, радиация одинаково действует и на людей. Это в Чернобыле. А что будет там, на самой станции, у четвертого блока!

Пробным камнем чуть было не стало и другое неожиданное поручение от известного генерала.

- В тоннеле между третьим и четвертым блоками, — сказал он, — нужно срочно заменить всасывающий рукав. Дозиметр зашкаливает — радиация очень высокая. На операцию отводится не больше десяти минут.

Старшина Иван Хромов представил, как это в такое сжатое до предела время да еще в незнакомом месте заменить рукав, называемый заборным. Место неизведанное, будут долго искать рукав. Далее: нужно отсоединить его с одной стороны, потом — с другой. Провести обратные действия. В итоге, как ни крути, минут тридцать— сорок уйдет. И чистосердечно признался генералу. Его поддержали и другие члены группы.

— Хорошо, — согласился генерал. — Приказывать не буду. Поищем другой выход из положения. Вы и без того пойдете туда, куда другим путь заказан, А ты молодец, — похвалил он Хромова за откровенность.

Самое время еще раз сказать об Иване Григорьевиче Хромове, водителе пожарной машины из Загорска — нынешнего Сергиев-Посада. Моторный он, в хорошем смысле заводной человек. Компанию ли поддержать — уважит, друга ли выручить — за милую душу. В деле ли каком неординарном — первый. Скажи: надо, — готов, хоть к черту на рога. Ко всему, за словом в карман не лезет.

Слово у него на языке. Чуть что выпорхнет. Короче, отчаянного характера человек.

Это о Хромове. А старшина Ивкин? Как он попал в среду чернобыльцев первой волны? По словам начальника регионального спасательного отряда -1 полковника внутренней службы В.В.Мозалева, который в то время возглавлял гарнизон пожарной охраны Химкинского района, откуда и вышел старшина В.С.Ивкин, на нем, Ивкине, остановили выбор и направили в Чернобыль, потому что безотказный. Ко всему, золотые у него руки. В совершенстве владеет передвижной насосной станцией-110. А это машина не только мощная, но и сложная. До сих пор считаю, что Владимир Семенович с лихвой оправдал наш выбор...

Работа у 4-го энергоблока — неординарная, условия экстремальные. Они как на подбор, пожарные из Подмосковья: И.П.Бочарников, Г.Н.Ясков, М.Ю.Тарасов, И.Г.Хромов, В.С.Ивкин. Работали парами. Ясков с Тарасовым, Хромов с Ивкиным. Как работали?

Только один эпизод. Один из многих. Маршрут традиционный — из укрытия до 4-го энергоблока. Задача — дозаправить ПНС дизельным топливом, проверить и отрегулировать работу станции. Сделать это надо максимально быстро, чтобы меньше подвергнуться радиации, затем пробежать вдоль рукавной линии, убедиться в ее исправности. На все это по установившимся нормативам отводятся считанные минуты. Дольше — опасно для жизни: радиация на отдельных этапах и тем более у разрушенного 4-го энергоблока-убийственная. Если не хочешь подвергать себя смертельной опасности, спеши!

Маршрут за несколько вылазок, казалось, примелькался, действия рассчитаны. Без лишней суеты, без единой нерасчетливо потерянной секунды. Во всем натренированность, смекалка и профессионализм, все отработано до автоматизма. Знают участники группы: замешкаешься раз-другой у разрушенного энергоблока, испускающего сверхвысокую радиацию, ляжешь там костьми, ни одна больница не вылечит, как это было с В.П.Правиком, В.Н. Кибенком, другими первогероями-пожарными.

Дежурили по 12 часов, ездили к ПНС через два часа, парами. Старшины Иван Хромов и Владимир Ивкин почти ровесники. Необычная работа, постоянная опасность,

при которой, как говорится, сам погибай, а товарища выручай, сдружила их. К тому же и в личной жизни у них было много общего — в семьях, в неустроенности бытия. Владимир ютился в общежитии на втором этаже химкинской СВПЧ-1. Какая уж жизнь в пожарной части, где дня не проходит без боевых тревог и все ежечасно находится в движении. Нельзя же пожарному, если он истый огнеборец, безразлично выключиться из боевых действий своих товарищей, хотя бы и находясь свободным от дежурства. К тому же донимали и бытовые неудобства, о которых лучше других по себе знают товарищи, сами хватившие лиха, пожившие с семьями в общежитиях при пожарных частях.

У Ивана Хромова жилищные условия не лучше, благоустроенная квартира для него — голубая мечта.

Старшинам Ивкину и Хромову— черед направляться к ПНС, испытывать свою долю или, как еще говорится, судьбу. Как сложатся дела там, у ПНС, у самого злополучного 4-го энергоблока, не может сказать даже сам господь Бог.

С таким настроением неопределенности и ринулись Хромов с Ивкиным в сопровождении неотлучного дозиметриста к месту своей работы. Благополучно преодолели особенно загрязненные радиацией многочисленные места. Дозиметрист не зевал — радиация подхлестывала по-сатанински.

К ПНС подоспел автозаправщик. Все четко знали свои обязанности и каждый в отдельности и все вместе действовали слаженно, по расписанию. Один заправлял ПНС дизтопливом, другой проверял надежность узлов и станции в целом. От сердца отлегло, когда убедились, что все идет без сучка, без задоринки: ПНС работает надежно, не вызывая сомнений.

Осталось проверить исправность рукавной линии. Протяженность ее немалая — от ПНС до котлована, в который радиационную воду откачивали, метров 350. И котлован не шуточный — в поперечнике километр на 800 метров. Огорожен железобетонными плитами. Как и в других случаях, старались выиграть каждую секунду. Поэтому были рады проехать вдоль рукавной линии на автомобиле-заправщике, привозившем к ПНС дизтопливо, благо солдат-водитель согласился на такое одолжение.

Из кабины глядели в оба — на рукава. И сердца сжались, когда увидели, что на глазах у них рукавную линию переезжает цементовоз.

— Куда он лезет! — в сердцах выругался горячий Хромов. — Неужели не соображает, чем это пахнет!

Иван не ошибся в предположениях. Цементовоз не успел съехать с рукавной линии, как вскричал Ивкин:

— Иван, смотри!

Буквально из-под баллона цементовоза мощным веером ударил фонтан радиационной воды, заметно желтой на свету, тотчас, на виду, образуя большую лужу на асфальте. Приблизившись, зримо увидели причину. Переезжая через рукавную линию, цементовоз раздавил аллюминиевые полугайки, соединяющие рукава. Оттого в месте разрыва и хлещет фонтан.

— Я не могу ждать вас, — буквально заплакал солдат, подвозивший их на автозаправщике, сообразив, что устранение повреждения рукавной линии потребует времени: — Командир изругает меня за опоздание и задержку.

Может, и верно по молодости пришел он в отчаяние из-за строгости командира, или более из опасения получить высокую радиацию, вдосталь наслышанный инструктажей про нее. Может, от того и другого вместе.

— Да отпусти ты его, Иван, — сжалился над солдатиком Ивкин, — все равно теперь он нам не помощник. — Что будем делать?

Он и сам однозначно знал: заменять рукава. Иного мнения ни у него, ни у Хромова и быть не могло.

Разве что специалисты, знакомые с работой мощной ПНС, знают, что это такое на ходу, не выключая станции, когда вода в рукавах хлещет под большим давлением, да еще радиационная, заменить рукава. Согласились без прений, Ивкин и Хромов. Не сговариваясь, бросились исполнять замысел: Хромов — к рукавному пожарному автомобилю, предусмотрительно поставленному неподалеку от проложенной линии, Ивкин — обратно к ПНС. Планировал на бегу: выключить станцию нельзя. Иначе заведешь не скоро. Убавить обороты двигателя, чтобы понизить давление воды в рукавах. Удивительно, Владимир не терял нить размышлений. Когда добежал до ПНС, действовал уже по заранее продуманному плану.

Под стать ему спешил и Хромов. Он успел не только принести запасные рукава, но и с разбега параллельно неисправным, подлежащим замене, раскатил скатки, чтобы с возвращением Ивкина осталось соединить рукава, восстановить линию. Действовал он не менее предусмотрительно, чем Владимир. Знал, что измятые полугайки быстро не рассоединить. Потому и решил заменять два рукава сразу, отсоединяя их от других со стороны соседних исправных полугаек. К тому времени, сделав свое, вернулся и Владимир. Из последних сил отсоединили поврежденные рукава от исправных, вместо первых на замену стали присоединять те, что принес и раскатал Иван. Дело это далеко не простое, если учесть большой диаметр рукавов и то, что сами старшины работали, что называется, на последнем дыхании да еще при том, что давление радиационной воды хотя и уменьшилось, но не совсем и пришлось, не остерегаясь, вымокнуть до нитки. Предполагали, что уйдет минимум 40 минут. Оказалось, уложились быстрее.

— Чертовски повезло! — вздохнули облегченно, когда завершили неожиданное и трудное дело и отправились к ПНС снова пустить ее на полную мощность.

Сколько жить будут, запомнят этот эпизод при ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС. Может, за этот подвиг и наградили их орденами — Хромова Красной Звезды, Ивкина — "Знак Почета". Может, и за другие героические дела — вместе взятые.

Были подобные острейшие ситуации и у других пожарных-чернобыльцев из Подмосковья. После каждого выхода к ПНС, к 4-му энергоблоку у них брали кровь из пальцев — на пробу. И когда случился перебор, полученная радиация превысила допустимую норму, им, наконец, выдали справки и пропуски на выход из зоны. С радостью ли они покидали навек запомнившиеся места? Безусловно. Это был действительно выход из зоны — по аналогии с небезызвестной другой, где люди отбывают наказание. Вот, скажут читатели, какое неудачное сравнение. Гордиться бы, дескать, что довелось быть чернобыльцами. Так-то оно так. Но и слишком тревожат разум мысли о том, почему катастрофа стала возможной. До сих пор никто о самом главном так толком и не сказал. Все экивоки, вокруг да около, ссылки на "стрелочников".

Никто не принес извинений ликвидаторам последствий катастрофы за те трудности, которые часто возникали до искусственного просто и которые можно и должно было своевременно устранить.

Ну скажите, не без боли до сих пор вспоминает, в частности, Владимир Семенович Ивкин, кто мешал обеспечить всех и каждого ликвидатора хотя бы простейшими средствами противорадиационной защиты — индивидуальными респираторами, например. Мы, ликвидаторы последствий катастрофы, часто оставались полуголодными. А какое уж настроение, когда желудок шепчет: "Бери расчет!" Поэтому и выходили из зоны ЧАЭС с нескрываемой радостью. Конечно, тянуло и к семьям, на родину. Поэтому, дополняют Ивкин с Иваном Хромовым, выйдя из зоны, мы и навострили лыжи, не стали ожидать подходящего транспорта. До Киева добирались на перекладных, где даже пешком — столь сильным было желание быстрее покинуть страшные места и вернуться к родным.

Государство предоставило чернобыльцам ряд льгот. Но, как говорится, гладко было на бумаге. Что же касается реалий, то в действительности чернобыльцы стали неугодными для некоторых начальников, поскольку уж слишком докучали просьбами о положенном им по закону. Проиллюстрировать это можно все на тех же В.С.Ивкине, И.Г.Хромове, Г.Н.Пскове да и других пожарных-чернобыльцах из Подмосковья.

Квартиру В.С.Ивкин, проживающий в общежитии, получил. Сейчас с женой и двумя детьми жильем удовлетворен. Но какой ценой мытарств! Владимир Семенович вынужден был расстаться с любимой работой и перейти в другое место. К счастью, находились товарищи, которые всецело стояли на его стороне и помогали как могли. Так с благодарностью он отзывается о В.И.Крюкове, в ту пору замполите СВПЧ-1. По новому месту работы В.С.Ивкину, как чернобыльцу, установили и телефон. Но все ведь можно было сделать и без нервотрепки, благо закон, жилищные обстоятельства обязывали начальников сделать это и без многочисленных хождений и унизительных просьб.

На переднем крае, перед лицом опасности люди быстро растут, мужают на глазах, как на фронтах Великой Отечественной войны. Командир силен своими подчиненными. Хороший, толковый командир — и группа работает как одно целое. Не успеет сказать, подчиненные понимают с полуслова и выполняют приказания безоглядно, не мешкая, сами проявляют инициативу, которая в группе Н.П.Бочарникова была в самом деле что ни на есть почете. Хваток старшина Иван Хромов, резковат на язык, иное слово завернет, не проглотишь. Николай Петрович только ухмыльнется малость, да, дескать, так держи. Ядренее откликнется Геннадий Ясков Хромову, а вместе — горы свернут. Тот, другой да и третий, что словами потише — Михаил Тарасов — одно целое. "Стометровку" даже трижды длиннее — от бункера до станции — дикой козе не догнать. Страх перед радиацией как смерть за спиной догоняет. И бегали опрометью как на соревнованиях по пожарно-прикладному спорту.

Добегут до места — ни одного суетного движения, прежде чем сделать что, отладили действия до автоматизма. Не гляди, что Михаил Тарасов всего на днях сдал экзамены на курсах по управлению ПНС-110. Ему как танкисту в годы войны время на практику отвели всего ничего — пару часов. Благо хорошо владел другими пожарными автомобилями.

А Бочарников? Почему он получил такую высокую радиацию за одну ночь? Ответ в следующем очерке.