Если уж совсем быть точным — сорок пять с половиной незабываемых лет отдала нашей огненной службе. Что же вместили они?
Дагестанский городок Буйнакск — ее родина. Потом отца-военврача перевели в Таганрог. Росла, как все, спортом усердно занималась: легкой атлетикой, гимнастикой. Собственно, увлечение и привело в пожарную охрану: устроилась, чтобы получить право тренироваться на лучших тогда площадках общества «Динамо». Думала, что все временно, а вот надо же, понравилось. Попросила даже направление в Ленинградскую пожарную школу, чем немало удивила свое руководство: девчушка, а — туда же... Но видя, что она не шутит, выписали «бумагу».
Вот так попала потом выпускница в Москву, и уже навсегда судьба связала с этим городом. Участок новичку — инспектору Госпожнадзора одного из районов достался от тогдашней улицы Кирова до Ростокинского проезда. Сплошь жилые дома, заводы, фабрики. Со временем настолько изучила каждое здание, что и сегодня запросто рассказывает о том или ином предприятии из своей «зоны ответственности».
...Суровый сорок первый... Фашисты все ближе и ближе к столице. Леонову перевели вместе с коллегами на казарменное положение. Дежурила на крышах, хватала за «хвост» и гасила «зажигалки», уже переставшие казаться такими страшными, как сперва.
И вдруг, будто снег на голову — назначение начальником пожарной команды. Прошла переподготовку, дали ей в подчинение девчонок и нескольких мужчин, инвалидов или престарелых, кого на фронт не брали. Познакомили с районом: Преображенка, завод «Красный богатырь», промзона, обширный жилой поселок из деревянных домов. И стала Валя командиром единственной городской женской ПК.
Как же вели себя девушки на пожарах? Ставили на гидранты стен-деры по 64 килограмма каждый, напрягая далеко не богатырские мускулы. С лестницей, чтобы ее развернуть и куда надо поставить, «воевали» втроем, а то и вчетвером.
Выезжали на «линейках». Какие уж там утепленные кабины, как нынче! Просто рассаживались сбоку насосов и лестниц, вцеплялись в выступавшие части, да еще и груду рукавов придерживали, чтоб те не упали. Вернутся обратно, минут 15-20 — замена рукавов, и машина снова стоит в расчете, ждет очередного вызова. Как самим обогреться, просушиться? Тут смекалка помогала. Стояла в караулке плита, растапливаемая дровами — садились прямо на нее и сушились. А уж если нет возможности расстегнуть обледеневшую боевку, крутым кипяточком лили и на нее, и за нес, чтобы хоть почувствовать желанное тепло и суметь переодеться.
И быт мало подходил под девичьи мерки. Сапоги, шинели, белье, валенки, боевки — все только мужских размеров. Немерянные вороха тяжеленных прорезиненных рукавов ворочали, закусив от напряжения губы. А еще отчаянно боялись высоты и при тренировках на стенах наотрез отказывались шагнуть вниз, в пустоту, сколько бы их командир не уговаривала не трусить.
Питаясь скудно, как и все, есть они хотели постоянно. По карточкам полагался сахар, хотя вместо него можно было купить шоколада — количеством больше, но много дороже. И вот, прикинув очередной отчет, начальница ужаснулась: пойдя на поводу у «сладкоежек», пере-расходовала казенные деньги. «Скинулись» кто сколько мог, обошлось, слава Богу.
Пришлось поволноваться и за одного выпивоху-механика, который слил из двухсотлитровой бочки горючее и налил туда воды, плеснув сверху немного бензина. Водица замерзла, и щуп проверяющего ткнулся в лсд...
Через дорогу от части располагались корпуса ткацкой фабрички, откуда получали бракованные основы на обтирку. Некоторые из них распускали и вязали теплые вещи фронтовикам, рьяно соревнуясь при этом, кто же больше отправит, и по-детски радуясь скупым похвалам командира, ненамного старшего их возрастом.
Но крепче всего, конечно, запали в память сложные пожары.
...Громадная территория овощехранилища на Большой Черкизовской объята пламенем. А в небе — самолеты со свастикой. Вой моторов, грохот взрывов, трескотня зениток, пулеметов. Девчата Леоновой прокладывали рукавные линии, ставили стендеры на гидранты, шли со стволами в огонь. Когда все кончилось, помогали разбирать месиво из головешек, грязи и овощей. Потрудиться пришлось изрядно. И получили в «награду» щедрый подарок: мешок картошки. Попировали на славу, ведь стоила она тогда 90 рублей кило.
Еще случай. Пробив крышу, зажигательная бомба запалила почтовое отделение. Казалось бы, что медлить — подавай стволы и лей воду. Но нет, первым делом начали выносить охапками письма-«треуголки» с фронта и на фронт, понимая молодыми сердцами, как важны весточки от родных и в тылу, и на передовой. А уж потом карабкались на крутую крышу, били из стволов сверху и тушили внутри. И кто знает, сколько теплых строк о жизни и суровых — о войне сохранили тогда девчата-пожарные.
Немало хлопот доставлял и пресловутый «жилой сектор» — море хибарок, а в них обычные семьи тех лет: отцы, братья, мужья воюют, женщины на производстве или на службе, детишки дома, у кустарной теплой буржуйки. Отсюда и масса загораний. Справившись с огнем, девичьи руки брали хнычущую ребятню в охапку и везли в свою часть, где малых и обогреют, и носы утрут, успокоят, угостят немудреной едой из общего котла. Глядишь, «оттаяли» зареванные ребята. А ведь когда из огня их вытаскивали, голосили, что твой фабричный гудок...
Зимой тушили на Потешной улице отдельно стоявший деревянный домик на территории известного психиатрического института имени Ганнушкина. Спросили наперед, кто там внутри. Им ответили: «Сторож и свинки». Рванули туда: спасать человека и хрюшек надо. А там и взаправду свинки оказались, но только морские, за валюту купленные, а сторожа девчата не нашли. Леонова крикнула им, чтобы плеснули на нее водой из ствола, и полезла в пекло. Заслоняя голову от жара, облазила все закоулки, вывозилась в грязи, а сторожа нет. Что делать, где искать еще? Вылезла наружу, увидела — ведет старуха мужа с клюшкой. Как выяснилось, ушел дедок домой чаю хлебнуть, вот печь без присмотра и полыхнула. Ругаться не стала: на счастье, уцелел человек. Сама же с сильной простудой в больницу слегла — на нее усердно лили потоки ледяной воды, чтобы загасить дымившуюся одежду.
Выезжала Валентина на пожары всегда с первой машиной, и каждый раз пробирала ее нервная дрожь. Правда, в пути проходило — прикидывала, как тушить, звать ли подмогу, подбадривала своих боевых подруг. Жалела и тех полустариков-мужчин, коих «приставили» к ней. Так, иногда просят отпустить вскопать огород: кормилец же для семьи. А нельзя, не положено. Сложно было с ними. Один как-то в ответ на ее приказание: «Бегом!» прошамкал, что есть хочет, ноги уже не идут, вот-вот упадет.
Со смехом вспоминает Валентина Гавриловна, как на одном из пожаров (горела будка на крыше) назвали ее «ведьмой» из-за рассыпавшихся по воротнику боевки «неуставных» пышных волос. А раз прилюдно шуганула на лестнице у стены дома матерого «тушилу», поднимавшегося впереди нее. Какими словами — может шепнуть только на ушко.
Позже по приказу Ивана Ниловича Троицкого, тогдашнего начальника УПО, Леонову перевели во второй оперативно-технический отдел инспектором. Выезжала она теперь на серьезные пожары, уже как начальник тыла всего штаба пожаротушения столицы.
Потом назначили старшим диспетчером ЦППС. На ответственнейшем этом посту прослужила четыре десятка лет. Отработав смену, просыпалась зачастую и ночью, громогласно отдавала команду на выезд... в собственной квартире. Не отпускала работа и во сне...
Всякое бывало. Вот, к примеру, памятный ей вызов на Кутузовский проспект. Идет заявка о пожаре по одному адресу, затем аналогичная — уже по другому. Значит, вызов ложный? Нет! Оказалось, не шутник звонил, а один и тот же человек, но дал сначала с перепугу свой адрес, где жил раньше, и лишь потом верный.
Незабываем и пожар в «Бородинской панораме». Ночью позвонил проезжавший поблизости какой-то водитель: увидел, мол, пламя. Она тогда вызвала 25-ю часть и дача задание связаться с непосредственно несущим охрану подразделением. Между двумя звонками прошло всего-то полторы минуты, а техника и люди уже в пути. Как выяснилось позже, кто-то выбил стекло, проник внутрь и поджег. Объект отстояли.
Случалось, обращались по «01» и просто неуравновешенные. Скажем: «На Казанском вокзале горит зал депутатов Верховного Совета. Ха-ха-ха...». Странноватое сообщение, тем не менее Валентина Гавриловна поняла, что это не шутка, выслала расчеты. И не напрасно — был пожар.
Из медицинского института на Пироговской позвонила медсестра: дескать, ее разбудила нянечка и сказало — вроде горит... Мало ли что может померещиться спросонья... Но диспетчер Леонова — опыт есть опыт — и на этот раз быстро сообразила: дело серьезное. И не ошиблась: своевременная высылка пожарных помогла предотвратить большую беду.
Так вот все происходило на огненном фронте. А в тылу — тоже полный порядок. Муж у майора в отставке Валентины Гавриловны Леоновой тоже военный, полковник, человек с пониманием. Теперь тоже на заслуженном отдыхе.