Восстановим подробности того дня. Последнего в жизни прапорщика Сергея Лаврова, старшего инструктора 20-й специализированной пожарной части.
—Мы приехали на Московский шинный завод, когда цеха уже горели на большой площади, — вспоминал командир этого подразделения Сергей Михайлович К устарев. — Странно: вроде и добрались быстро, за какие-то минуты, ведь располагаемся поблизости от предприятия.
Да, тот пожар оказался крайне запущенным. Но как бы там ни было, бойцы тут же вступили в тяжелую схватку.
У огнеборцев есть только две возможности для работы — разведка и атака. Третьего не дано. Вот почему с первой минуты и до победы они вели этот многочасовой бой. Где был в тот период Сергей? Как и все его сослуживцы из экипажа автомобиля пожарной разведки, находился в самом пекле, отражая натиск бешеного пламени.
Руководитель группы газодымозащитной службы Музафар Суяров позже рассказывал:
—Я больше всего боялся потерять в неимоверно черном дыму товарищей. У нас ведь, знаете, очень важно не только послать человека в огонь, но и отследить его действия, вовремя предохранить от беды — то перекрытия неожиданно обвалятся, то пламя отсечет дорогу назад или в баллоне кислород кончится...
Критический момент наступил внезапно: огонь, бившийся наверху, успел прожечь конструкции, проскочить в пазы старого здания, перешел на другой этаж, полностью охватив его. Производственный цех стал напоминать горящий в море корабль. В этот миг группа бойцов быстро переместилась из опасной зоны, чтобы начать наступление с другого участка. Их отход прикрывал со стволом Лавров. Ему не хватило нескольких мгновений, чтобы оказаться рядом со всеми, — прогоревшие перекрытия верхнего этажа рухнули и погребли пожарного под собой. В треске пламени крика его никто не слышал...
Тело погибшего по «горячим следам» искать не стали — стены корпуса были в таком состоянии, что могли упасть в любой миг и похоронить под собою спасателей.
...В воскресенье в шесть вечера домой Сергею кто-то позвонил, и, назвавшись другом, сказал, что он пропал без вести. В семь вечера в дверь позвонил Суяров...
—Как люди приходят в пожарную охрану, почему выбирают такую «ужасную» службу? — спросил я у прапорщика Суярова.
—Зря вы так говорите, — усмехнулся он. — Любое дело страшно только вначале, когда его не знаешь. Опасных профессий много: подводник, летчик, монтажник... Нашу специальность Сергей «принял» сразу, всей душой. Открыл ее для себя и сохранил навсегда. Приходилось иной раз сдерживать парня: «Куда ты лезешь, тебе что, больше всех надо?» А он в ответ только пожмет плечами, улыбнется. И понимаешь его: если перед тобой огонь, а сзади стоят люди, которые верят, что ты спасешь из беды, — страх отступает.
—Мне Сергей запомнился скромностью своей, какой-то застенчивостью. Знаете, на пожаре бойцы обычно храбрятся. Бодришься сам — значит, крепости в тебе больше. А он, наоборот, тихий вроде, неброский. Просто так идет и все делает быстро, сноровисто, молча, - так отозвался о павшем товарище лейтенант Олег Семенюк. — Иные, просто чтобы немного разрядиться от напряжения, ругаются, а он как бы сам в себе — работает и работает. Это главное.
Сергей Михайлович Кустарев провел по помещениям части. Здание построено еще на заре социализма, типично для архитектуры той поры — бокс на несколько машин, вытянувшаяся вверх каланча. В войну «двадцатка» была здесь, в районе автозавода ЗИС, еще и постом местной противовоздушной обороны, и отсюда велось наблюдение за подлетавшими немецкими самолетами. Теперь тут все мирно, спокойно. Только траурная фотография Сергея Лаврова в холле и еще один такой же снимок в раздевалке напоминали о том, что жизнь пожарного — вечный риск.
—Наш караул вообще выездной, пять-шесть пожаров в сутки тушим. А «газовка», машина, в общем-то, дефицитная, постоянно ходит на загорания и в свой, и в соседние районы. Сергей, придя к нам, сразу раскусил именно эту службу и попросился в нее.
Лавров по гражданской специальности электромонтажник. Послужил в армии, вернулся на предприятие, обзавелся семьей. А потом понял: для его характера требуется что-то «поинтереснее». И пришел в пожарную охрану, чувствуя: здесь его место.
Такой штрих. В день похорон я разговаривал с отцом Сергея и узнал: 25 февраля бойцу предстояло заступать в караул, а 23-го собрались в домашнем кругу, чтобы отметить мужской праздник — День российской армии. Но парень отказался даже от стопки — спереди было дежурство.
—Очень важно понять, что движет человеком, идущим рядом с тобой на тушение, — возвратился к теме Музафар Суяров. — Боится ведь каждый, но, если имеешь определенные навыки, страх исчезает. Сергей очень быстро освоился в нашем деле. Однако считал — знает маловато, продолжал учиться у «стариков». А ведь каждый выезд — отличный урок. Прибыли мы как-то на Новоостаповскую улицу. Там в подвале горел цех по изготовлению металлических дверей. Подвал длиннющий, повсюду бочки с краской, химикаты. Едкий зеленый дым. Войдешь в такую трубу, и нет гарантии, что выйдешь. А ведь надо проверить, не осталось ли внутри людей. И работали мы всей четверкой: Алексей Королев, Вячеслав Поляков, Сергей и я. В любую секунду ожидали взрыва, потери сознания кем-нибудь из наших. Ведь, знаете, как в «нашей» песне: «...И лишь в баллонах осталось жизни на полчаса...»
Или взять такое: оставили мы его на улице для подстраховки. Вроде спокойная ситуация. Сами же наткнулись на ацетиленовые баллоны и стали скидывать их вниз, в сугроб. Ему же, вроде стоявшему в стороне, предстояло забрасывать баллоны снегом. Человеку не сведущему в нашем деле показалось бы — ерунда. Сергей же оказался на самом опасном участке: любой баллон мог так рвануть — от человека ничего не останется.
Беседа наша зашла о жизни, об отношении родных и близких к опасной профессии.
—Наверное, каждый из нас, когда «окунется» в настоящий риск, позже, дома, старается об этом нс говорить. Зачем будоражить родных? А для многих жителей наша служба неприметной кажется. Ведь есть даже расхожая присказка: спит, как пожарник. Может, в глухой деревне оно и так, только не в Москве, где каждое дежурство — по пять-восемь «тревог». Потом, с годами, родные о нашем занятии кое-что узнают, но что важно — не уговаривают: «Уходи из пожарки», зная, что со временем «привязываешься» к работе. Вот и у Сергея было две привязанности: семья — жена
Наташа с трехлетним сынишкой Алешей — и наша служба. Мы часто с ним общались. Сережа мечтал, чтобы сын его тоже стал пожарным.
—Останки Сергея искали под развалинами на шинном заводе целых девять месяцев. И все это время была полная неопределенность. Бойца, явно погибшего при тушении, формалисты-чинуши числили без вести пропавшим. Раскопки затянулись. Искали в основном свои, из «двадцатки» и из соседних частей. Ребята приходили в свободное время, почти круглосуточно, по сменам. Торопились найти Серегу к дню его рождения. От официальных лиц помощи было мало: два экскаватора и два бульдозера. На шинном заводе «охладели» сразу: денег, мол, нет.
Руководство столичного УГПС, обеспокоенное этим, предпринимало все усилия, обращалось в разные инстанции за помощью. Вынуждены были даже пойти с «протянутой рукой» к горожанам и организациям: окажите посильную материальную помощь, чтобы провести аварийно-спасательные работы и отыскать погибшего. Был открыт расчетный счет для перечисления финансовых средств. И все равно двигалось туго.
...От тела Лаврова ничего не осталось, только кости. И еще части пожарного снаряжения. Главное, кусочек противогаза «Урал» с личным номером, по которому экспертиза установила факт его смерти, и семья наконец получила пособие и пенсию. И еще нашли оплавленные бляху от ремня, форменные пуговицы, раздавленные фонарь и каску.
...Сергея хоронили, так уж совпало, в день его рождения. Во главе протяженной траурной колонны, шедшей от завода к кладбищу, медленно двигалась алая цистерна 20-й части...
Прошло уже немало времени, но память о павшем огнеборце жива и будет жить. На могиле установили хороший памятник — деньги собирали всем гарнизоном. Часть, в которой служил Сергей Лавров, будет носить его имя, приведут вот только в божеский вид караульное помещение, отремонтируют и «осовременят». В УГПС прошел вечер, на который пригласили его близких, оформили стенды с фотографиями, запечатлевшими моменты его жизни и службы. Он посмертно отмечен орденом Мужества. Подумали и о семье — вдове и сынишке выделена в Москве отдельная квартира.
И, как знать, может, наступит день, когда одну из улиц столицы назовут именем Сергея Лаврова. Существуют же такие в честь героев-милиционеров. Так почему же не быть улице героя-пожарного!