Была пятница. Вечер. Дневные заботы постепенно улеглись, и Дедиков облегченно вздохнул при мысли, что сегодня наконец- то можно отдохнуть с семьей.
От телевизора оторвал телефонный звонок. Как знал, что он не сулит ничего хорошего, с грохотом отодвинув стул, метнулся к аппарату. Жена, протягивая трубку, с плохо скрытым волнением произнесла:
— Володя, тебя. Что-то серьезное...
Коротко бросив: «Сейчас еду!», сорвал с вешалки стеганую куртку. В машине набросил серый брезентовый плащ, потуже затянул ремешок каски.
- Вот так «повезло», — огорченно сказал водителю.— «Россия» в нашем районе выезда.
У горевшей гостиницы встретился с заместителем начальника отдела службы и подготовки УПО подполковником Владимиром Балахонцевым, сухопарым жилистым мужчиной.
— Владимир Евгеньевич, — крикнул тот, — тут творится невообразимое. Быстренько принимай боевой участок на центральной лестничной клетке «высотки».
Начальник отряда собрал бойцов «газовки»:
— В аппараты включись! За мной!
Строки из наградного листа: «...Подполковник Дедиков создавал оперативные группы по спасению людей. В условиях высокой температуры, периодически обливая себя водой, ползком продвигался по коридорам этажей, тушил огонь, оказывал помощь пострадавшим. Несмотря на нехватку кислорода в противогазе, остался в задымленном помещении. На восьмом этаже вместе с несколькими бойцами оказался в огненном плену...»
Едва видимые в сизых клубах ступени гулко стучали под сапогами его массивной фигуры. А голову сверлила неотвязная мысль: «Если отсюда выкарабкаемся целыми — надо молиться до конца жизни».
Пламя «наступало на пятки». Одному из ствольщиков Дедиков показал на внутренний кран: останься и прикрывай, иначе всем хана, сгорим, как швед под Полтавой, только в прямом смысле. Заглянул сквозь очки противогаза ему в глаза: нескрываемый испуг — одного бросаете. Похлопал по плечу: не бойся, сынок, не бросим, скоро вернемся, поможем. Только номера осмотрим, нет ли кого, и сразу к тебе, понял? Ты же из первого отряда, веришь командиру или нет? Тот без всяких слов вроде понимающе кивнул. А глаза все равно бегают — боится.
Однако делать нечего, вместе с замначштаба пожаротушения УПО капитаном Юрием Ковалевым и газодымозащитниками, согнувшись в три погибели от жары, двинулись вглубь коридора, пробивая себе путь водяными струями. Шаг за шагом. В конце еще оставались неосмотренными комнаты, оттуда доносились отчаянные крики.
И вдруг сзади в затылок остро дохнуло жаром. Через долю секунды каждый из них понял: отрезало огнем. Западня!
«Что стало с парнишкой? — лихорадочно соображал Дедиков. — Неужели?.. А может, не выдержал и убежал? Хорошо бы, если так...» И ведь, жалко, обратной дороги нет: все сзади гудит и ревет. «Если что, не прощу себе никогда. Никогда!»
Пламя наступало удушливо и стремительно. Резина противогаза раскалилась, как забытая на плите сковородка, нестерпимо жгла лицо, стягивала кожу. Машинально кинул взгляд на манометр КИПа и чуть не выругался: стрелка уже подползала к критической отметке. Нет, точно одна беда не ходит. «Главное, не подавать виду, не «мельтешить» и не отчаиваться».
Распределились на две группы. Встали друг к другу спинами. Под напором струй огненные стены медленно и нехотя раздвинулись, освободив какое-то пространство. Владимир Евгеньевич махнул рукой: забегаем в угловую комнату! Вихрем занеслись, понимая, что скоро и тут спасения не будет. Дедиков — к окну и благим матом:
—Лестницу — сюда! Живо! Лестницу! Или нам конец!
Да, и такое было на том жутчайшем пожаре: самих спасителей приходилось спасать.
Внизу к тяжело дышавшему офицеру подбежал солдат, весь в слезах на красном лице, похожем на печеное яблоко:
—Товарищ подполковник, убейте меня! Виноват. Там как пламя кинулось, думал, капут.
Дедиков крепко прижал его к своей широкой груди:
—Это я виноват, сынок. Не переживай, все нормально. Сейчас кислородный баллончик сменю, и пойдем туда вместе. Добре? От меня только — ни шагу, понял?
Снова поднялись вверх. Успокаивающе шумела вода, значит, все в порядке, тушат. Разгоряченный схваткой, Владимир Евгеньевич сам несколько оторвался от других. Неожиданно до слуха донесся слабый крик. Сдвинул маску КИПа, силясь понять, откуда кричат. Женский голос с мольбой успокаивал кого-то. Рывком распахнул соседнюю дверь. В дыму едва различил у распахнутого окна фигуру, бережно прижимавшую к груди плакавшего ребенка. Метнулся в ванную, смочил водой одеяло и быстро укутал малыша. Подхватив его, махнул судорожно всхлипывавшей маме: за мной!
К окошку, в котором торчал конец мехлестницы, пробраться оказалось непросто. Дым стоял плотный. Женщина уже и так задыхалась, ослабла. Дедиков бежал по коридору, прикрывая краем плаща мальчишку, время от времени прижимаясь к стене: с лестничных клеток выметались языки пламени. Бойцы, стоявшие на механической со стволами, завидев его в освещенном прожекторами оконном проеме, бросились на помощь.
Только в полвторого ночи, когда все было закончено, Владимир Евгеньевич ощутил жгучую боль в глазах и тошноту. Врач «Скорой», осмотрев его, распорядился:
— Немедленно в больницу! У вас термический ожог глаз и отравление угарным газом.
Такой диагноз поставили и капитану Юрию Ковалеву, еще одиннадцати бойцам и командирам...
«ГОРЯЧИЙ ОТПУСК»
В том 1977 году Дедикову исполнилось сорок. В этом возрасте некоторые сейчас генералы, но тогда считалось: хорошо «идет». Ровно половину прожитых лет он уже был связан с «горячим цехом».
В городах, где размещаются пожарно-технические училища, это обстоятельство нередко становится решающим для многих мальчишек в выборе жизненного пути. Точно так получилось и у харьковского парнишки Володи Дедикова. Мечтал он, правда, о профессиях более романтичных — летчика, полярника.
— Однажды классе в десятом увидел соревнования курсантов- «пэтэушников»,— рассказывал мне Владимир Евгеньевич.— Честно,— рот разинул, глядя, как они расторопно шуровали по блестящим лестницам вверх на башню. И с того дня «заболел». После школы без каких-либо колебаний отнес документы в то самое училище.
Там всерьез занялся спортом. Парнем он был крепким, и кто-то посоветовал: из тебя хороший боксер выйдет. К тому же этот вид вырабатывает подвижность, быстроту мышления, реакцию, смелость — качества, без которых пожарному не обойтись.
Неожиданно пришел первый успех: курсанта зачислили в молодежную сборную Украины. В ее составе выступил просто блестяще.
Полученные на тренировках сила, выносливость здорово помогали ему потом в боевой работе. Как-то на пожаре очутился в самом эпицентре. Пора было выбираться в безопасное место: пламя шло следом. Но на плечах тяжелым кулем лежал массивный мужчина, которого обнаружил в горевшей квартире без чувств и надел на него свой противогаз.
Поправляя ношу, наклонился. Хватанул дым раз, другой, поперхнулся. Перед глазами поплыли радужные круги. «Как в нокдауне», — подумал, опускаясь на колени.
Сердце бешено колотилось. Будто судейский отсчет начатся. Один, два,., пять,., шесть.
—Подъем! — приказал себе.
Покачиваясь, придерживая одной рукой пострадавшего, а второй опираясь на стену, добрался до спасительного выхода.
С годами бокс пришлось оставить, однако страстным почитателем спорта остался. Будучи уже в Москве, избирался председателем постоянной комиссии Краснопресненского райсовета по физкультуре и спорту. Всякий раз приезжал на соревнования по пожарной прикладистике в учебный лагерь «Космос» «поболеть» за своих. ППС в первом отряде очень любили. Это чувство привил и дочери Ирине — она в свое время выполнила норматив кандидата в мастера по лыжам, часто выступала на гарнизонных состязаниях.
Вообще-то, служба Дедикова «стартовала» не в столице. «Распределился» он в Новосибирск и там за шесть лет «добрался» от начальника караула 4-й СВПЧ до дежурного по городу. Но знаний стало недоставать, поэтому написал рапорт с просьбой направить на учебу в специализированный вуз, на факультет инженеров противопожарной техники и безопасности. По окончании оставили в белокаменной.
... В июле 1972-го Владимир Евгеньевич работал последний день перед отпуском. В кармане лежали путевки в Адлер, билеты на поезд. Уже уложены чемоданы, вечером отъезд. Жена занималась последними приготовлениями.
Внезапно вызвали на совещание в УПО. Начальник Управления Иван Леонтьевич Антонов был краток:
—Отпуска отменяются. Подмосковье, сами знаете, горит, надо помочь коллегам. Вы, Дедиков, во главе сводного отряда должны убыть в Ногинский район. Выезд через два часа.
...Многие газеты обошла тогда фотография: плотный мужчина в сером плаще и каске что-то встревоженно говорит бойцам. Знакомые без труда узнавали в нем Дедикова.
Автора снимка фотокорреспондента Ефима Сусуникашвили я спросил, как было дело.
— Прибыв по заданию редакции на место, я поинтересовался подходящей кандидатурой для съемок. В один голос предлагали майора Дедикова. За час совместного пребывания на торфянике я вымотался, как бобик, одежда несколько раз промокала до нитки и тут же высыхала. А ему хоть бы хны! Охрип, отдавая приказания, стараясь перекричать вой пламени, треск горевших сучьев. Пленку я всю «отщелкал». Ракурс долго не выбирал: не то обгоревшим деревом придавит. Врезался в память эпизод. Один из пожарных прямо в огне поливал из брандспойта. Такого напора стихии, ему, понятно, долго не выдержать. Тогда, схватив ствол, к нему рванулся Дедиков. Все ахнули: ведь сгорят же оба. Но нет! Вдвоем пошло сподручней.
Домой майор вернулся через месяц. А вскоре зачастили телефонные звонки: друзья, знакомые поздравляли с медалью «За отвагу на пожаре». Кстати, таких наград позже он «соберет» целую «коллекцию» — три. Плюс орден Красной Звезды — «за гостиницу». Никто в гарнизоне подобным «иконостасом» в те годы похвастаться не мог.
ВИТКИ БОЕВОЙ «СПИРАЛИ»
В семидесятых Дедиков слыл «китом» пожаротушения и умелым руководителем. И не случайно именно ему доверили командовать образованным к Олимпиаде-80 полком по охране объектов спортивного форума: спорткомплекс «Олимпийский» (крупнейший в Европе!), «Лужники», «Динамо», Главный пресс-центр, есть туристических гостиниц «Измайлово»...
У строителей есть выражение: нулевой цикл. Пожалуй, оно применимо было и для их войсковой части. Начинать впрямь пришлось с нуля. «Прихорашивались» действующие арены, закладывались новые, и так же, «кирпичик по кирпичику», строился охранявший их полк. Не хватало профилактиков, штабные офицеры по нескольку суток подряд дежурили на ответственных точках, где одновременно велось более пятисот огневых работ — цифра умопомрачительная. В помощь им «бросили» опытных «управленцев».
Пожаров на объектах при проведении Олимпиады не допущено — то было лучшим свидетельством ударного труда и этого коллектива, и всего оперативного штаба УПО, руководимого полковником В. М. Кононовым.
Отшумела разноязыким «олимпийским» говором столица, и через недолгое время пребывавший «на коне» Дедиков вернулся в «свою» бригаду, уже не «замом» — командиром. По масштабности задач не шло ни в какое сравнение. Достаточно сказать, что на юге Москвы под одной крышей собрали почти «полстолицы» — имеются в виду, естественно, ее защитники от огня. Из голых стен военный городок хорошел на глазах.
Принарядился зелеными аллеями, цветниками. Личный состав без понуканий выходил на субботники, украшая территорию своего «второго дома». В центре ее взметнулась ввысь скульптурная композиция «Воинская слава», автором которой стал известный скульптор Анатолий Бичуков. Именно его руками впоследствии будут созданы в Москве памятник Сергею Есенину, монументальный ансамбль на Поклонной горе, монумент- памятник на Трубной площади...
После настойчивых усилий «прирезали» к военному городку прилегающий участок леса, где обустроили зону отдыха. В помещениях казарм от крыли продовольственный и промтоварный магазины, красочно оформленное кафе «Дружба», отделение связи — редкостные для той поры события. На пятистах квадратных метрах разместили теплицы, выращиваемая в них зелень регулярно поступала к солдатскому столу.
В мыслях не держу «приписывать» все это одному Дедикову. Много стараний приложили и его заместители Василий Федорович Митницкий, Анатолий Сергеевич Васильев, Виктор Яковлевич Селезнев, «тыловик» Федор Николаевич Орешечко, другие офицеры.
На Владимире Евгеньевиче «висели» еще не менее важные заботы. К нему, депутату Советского райсовета, шли со своими проблемами гражданские люди.
Жители разросшегося ныне микрорайона Аннино могут не припомнить, кого благодарить за свежеустланный асфальт в 1982-м на центральной улице. Не было человека, кто б не клял по весне и осени ту заброшенную дорогу, превращавшуюся в сплошной грязевой поток. Страдали жильцы, мучились и сами воины. Депутат Дедиков взялся и «пробил», хотя понадобились немалые средства.
...Говорят, история развивается по спирали. Спустя двенадцать лет после возвращения Дедикова из Ногинского района «виток» ее «повторился». В восемьдесят четвертом в Подмосковье опять возгорелись торфяники, лес. И теперь на помощь были брошены питомцы полковника.
—В создаваемый специальный отряд брали только добровольцев, — говорил он.— Желающих было — хоть отбавляй, однако мы своих людей «насквозь» видели и знали, кто чего стоил. Отбирали самых крепких, выносливых, смелых. Сержанты Юрий Григоров, Леонид Воробьев, ефрейторы Григорий Чоговадзе, Вячеслав Залознюк, их товарищи той весной должны были увольняться в запас. И тем не менее решились еще на одно испытание.
Особенно «досталось» ребятам в Шатурском районе, где охраняли 140 гектаров леса с сухим торфяником, глубина залегания которого до двух метров. Здесь все было, как перед боем: постоянное ожидание тревоги, вызовы... Стояли наготове красные машины.
В один из дней семь часов боролись со стихией. Старший лейтенант Юрий Горбатснко (ныне подполковник милиции, начальник отдела Главного информационного центра МВД России), прапорщик А. Беляев, младший сержант В. Данин, рядовые Ю. Бабан, С. Негробов, Г. Кривцов, Л. Кудрявцев, В. Литвин противостояли пламени на площади 12 гектаров. Подгоняемое порывами ветра, оно рвалось вперед, «перепрыгивая» с ветки на ветку. Почти потушили — ветер вдруг изменил направление. Огонь повернул к деревне Бакшеево, до нее не больше километра.
—Проложить еще одну рукавную линию! — скомандовал Горбатенко.
Преодолевая усталость, находились в зоне пожара пока не прибыло подкрепление.
В другом месте трактор, подтаскивая автонасос к пруду, внезапно стал оседать в прогоревший грунт. Тогда ефрейтор Залознюк кинулся за рычаги и вывел машину из опасной зоны.
Сколько еще было примеров бесстрашия и умения!
...В середине восьмидесятых «московская биография» Дедикова благополучно завершилась. Его направили заместителем министра внутренних дел самой крупной в России автономной республики — Якутии. В гарнизоне этот незаурядный факт расценили однозначно: за «лампасами» поехал.
Он курировал там пожарную охрану и несколько прочих служб. Одно время даже исполнял обязанности республиканского министра. Периодически мне доводилось видеть Владимира Евгеньевича, прилетавшего на различные совещания, в здании союзного МВД на Житной улице — всегда добродушного, в хорошем настроении.
А однажды встретил его и не узнал: помрачневший, седина сплошь покрыла голову.
—Стряслось что-нибудь? — спросил его.
— Радоваться особо нечему, — ответил с горечью. — Вон уже Максимчук в генералах ходит, помнишь, у меня в первом отряде он капитаном штабом ведал? А моя «звезда», видать, закатилась. Я уже не в Якутии, а в Балашихе, замначальника во ВНИИ ПО. Скорее всего в запас надо...
Спустя несколько лет «звезда» его на удивление многим все-таки «взойдет»: в российском МВД, образованном незадолго до распада Союза, возглавит главк, позже названный СПАСР — служба противопожарных и аварийно-спасательных работ. Станет генералом.
Первопроходцам всегда трудно. Тем более в тот период всеобщей (труднообъяснимой сегодня) эйфории. «Виват, Россия!» — гремело на каждом углу. Пресловутая перестройка «накрылась медным тазом», надеялись, все пойдет по-новому, все наладится. Не пошло... Неустроенность в экономике тяжким бременем легла и на пожарную охрану. Начались метания: не передать ли ее в Министерство по чрезвычайным ситуациям? Идея, у которой в столице и прочих городах сторонников не нашлось, лопнула, как мыльный пузырь. Все это, конечно, не могло не отражаться на Дедикове. А тут еще то там, то здесь следовали «чэпэ». Одно из самых «резонансных», случившееся в праздник 23 февраля 1991 года в питерской гостинице «Ленинград», чего стоило! Владимир Евгеньевич за свою долголетнюю службу с таким никогда не сталкивался — погибли сразу девять бойцов и командиров.
О пожаре том, к сожалению, газеты писали походя, отделываясь краткими заметками. Он же во многом поучителен для профессионалов (и не только для них) — гиппократовским правилом: мертвые учат живых. Именно поэтому, пусть даже отходя от темы, расскажу о нем подробнее.
Волею случая автор этих строк оказался в городе на Неве в служебной командировке совсем по другому поводу. Однако не упустил возможности побывать на месте, где какие-нибудь сутки назад разыгралась страшнейшая драма. Обезлюдевший, почерневший от сажи корпус фешенебельного десятиэтажного отеля мрачно взирал на «Аврору», бросившую якорь напротив. Сырой февральский ветер со свистом забрасывал внутрь верхних коридоров, выгоревших почти дотла, снежные хлопья. Подумалось: в 17-м при штурме Зимнего погиб, кажется, один человек, а тут трагедия унесла сразу шестнадцать жизней. Без всяких штурмов и перестрелок.
ЛИФТ - В ОГНЕННЫЙ АД
23 февраля 1991 г. 8.04. В телефонной трубке дежурного диспетчера службы «01» Е. Молотковой — прерывистый от волнения мужской голос: «В гостинице «Ленинград»... пожар!»
Вой сирен в караульных помещениях сразу нескольких подразделений. Вереницы алых машин с пульсирующими «маячками» помчались в указанное место.
8.09. Боевые расчеты 11-й части поспели раньше всех. Из окон наверху гостиницы рвались сильные пламя и дым. «Подтверждаю номер три»,— передал в эфир «начкар» Вадим Самойлов.
Забросили на плечи лямки противогазов. Старший лейтенант Самойлов со звеном «дымки» вбежали в вестибюль. Кто-то из персонала известил: «Горит на седьмом этаже». Как полагается в подобных ситуациях, офицер решил идти в разведку. И — допустил серьезную ошибку, не выполнив указание Боевого устава: «при наличии признаков горения разведка производится с использованием рукавной линии».
Заняли пассажирский лифт. Тут их догнало подкрепление: замначальника 1-й части Сергей Капитонов со старшиной Михаилом Стельмахом и командиром отделения сержантом Владиленом Шулимовым. Почти одновременно нажали кнопку с цифрой «7» и во второй кабине. Это решение тоже станет роковым...
Они прекрасно знали, что правилами техники безопасности запрещено пользоваться лифтами при пожаре. Но помнили и другое: второй руководящий документ (Боевой устав) это допускает. Правда, прежде следует убедиться в возможности подъема личного состава и технического вооружения. Пояснения на сей счет даны в «Рекомендациях по тушению пожаров в зданиях повышенной этажности»: останавливать лифт за два этажа до места горения или зоны задымления. Также известная всем огнеборцам истина. Почему же рискнули? Почему?
8.11. Объявлен N 4. Срочный вызов подъемников «Бронто», с помощью которых можно гасить пламя и спасать людей на 30-метро¬вой высоте. Но...
В тот день три таких машины из пяти имевшихся к «Ленинграду» не прибыли: простаивали на ремонте из-за отсутствия запчастей.
8.13. Высылка сил по пятому номеру. Требование руководителя тушения: больше автолестниц — жильцы просят о помощи!
С нижних этажей по центральной лестнице стекал шумный людской поток. Неимоверная давка. А тем временем оставшиеся наверху метались в удушливом дыму, натыкаясь на... запертые двери эвакуационных пожарных выходов...
8.19.Начальник караула 7-й части Александр Мироненков, газодымозащитники Владимир Осипов, Кирилл Соколов и Валерий Клейменов тоже сели в лифт. С ними — капитан милиции Александр Файкин. Поднялись в самое пекло. Страшная участь ждала их...
8.20.Запрос по радиостанции в Центр автоматизированной системы связи: из первых сведений — не хватает сил, автолестниц!
В тот день из 16 стоявших на вооружении автолестниц шесть были выключены из боевого расчета. Причина та же: долгая сверхнормативная эксплуатация, нет запчастей. К тому же одна из них, мчась к гостинице, попала в аварию.
...Огонь наступал неудержимо. «Пищи» для него более чем достаточно: покрытая лаком деревянная отделка стен, ковровые дорожки. А тут еще мощная тяга из распахнутых окон и дверей... Длинный гудящий факел прорвался к холлу седьмого этажа, к люксу, где разместилась приехавшая на съемки кинофильма французская актриса Марина Влади. Позже она расскажет:
—В полусне ощущаю едкий вкус тлеющего тряпья. Мне сдавило горло, и трудно дышать. Я сползаю на пол и, задержав дыхание, добираюсь до ванной комнаты. Я знаю, что при пожаре надо намочить простыни и подоткнуть ими дверь, а главное, не вдыхать этот горячий тягучий дым... Подъехала машина. Пожарные стараются выдвинуть лестницу, которая, кажется, не хочет выдвигаться. Вот уже добрых десять минут, как я вылезла наружу. У меня только заледенели ноги от стояния на стальном карнизе, но я вся взмокла от нервного напряжния, жаркого дыма и страха. Возможность уцелеть представляется мне все менее и менее вероятной. Собрав последние силы, я умоляю пожарных поторопиться и вдруг понимаю, что эти люди в тяжелых кожаных костюмах не могут дотянуть до нас лестницу...
—Все автолестницы и коленчатые подъемники — сюда!
Сообщение по радиостанции:
—Горит на третьем этаже сверху. Люди пытаются спастись, скручивая и связывая простыни.
Именно так при спуске разбилась молодая женщина из Литвы...
8. 28. Четыре машины установлены «на Неву». Прокладывается магистральная линия. Производится комбинированный подъем. Архитектура здания такова, что выдвинутые «тридцатиметровки» достигают лишь до пятого этажа. Вот где нужны импортные, 50-метро¬вые. Однако по названной выше причине все три автолестницы зарубежного производства стояли «на приколе».
Поднявшись до пятого этажа, пожарные цеплялись крюками штурмовок за подоконники. Рискуя сорваться, взбирались по ним выше.
Водитель старший сержант Н. Егоров предпринял опасный маневр: по пешеходным ступеням загнал автолестницу на пандус, выдвинул ее над фасадом. По ней спустились шесть человек. Среди них Марина Влади — босиком и в легком спортивном костюме. Ночь спустя, милостиво одетая «Пассажем» во что придется, она первым же рейсом улетела в Париж. При этом цепко сжимала в ладони целлофановый пакетик с вложенными внутрь оплавленными ключами от квартиры и машины — единственным, что удалось отыскать в опустошенном стихией люксе...
Бойцы тянули рукава от внутренних кранов шестого этажа. Но вода еле текла из наконечников стволов: не было давления в сети. Ждали, пока начнут качать воду из реки. А когда ее, наконец, дали, давление стало рвать старые истонченные рукава...
8.28. У бойцов «газовки», поднявшихся с лейтенантом Мироненковым на седьмой этаж в лифте и попавших в огненный капкан, от сверхвысокой температуры стали плавиться маски противогазов. Сняли их. У Осипова — большой ожог на щеке. Свесились через подоконник, принялись звать на помощь. Пламя надвигалось с обеих сторон, и Мироненков скомандовал: «Включайтесь, уходим!» Но в КИ11ы уже не включиться: сильно нагрелись. Этажом ниже кто-то из своих крикнул: «Держи!», бросив рукав. «Давай ты», — сказал офицер младшему сержанту Клейменову и взялся за полугайку. Валерий, немного спустившись, резко качнулся и прыгнул на подоконник пятого этажа.
...В этот момент лавина огня обрушилась на оставшихся наверху ребят. Либо горсть, либо... Владимир Осипов и Кирилл Соколов, взявшись за руки, прыгнули с большой высоты на крышу пристройки. Разбились насмерть...
8.30. К дежурной первого этажа прибежала буфетчица:
— Сверху на цокольный козырек упал пожарный! (Это — командир отделения Виктор Гомонов. Когда вспыхнула боевка, он тоже прыгнул вниз).
Дежурная вызывает «Скорую». В этот момент буфетчица заливала одежду пострадавшего водой из кастрюли. Ей пытались помочь, однако оказавшийся под рукой огнетушитель не сработал...
8.31. Мироненков перелез через подоконник, повис на руках. Снизу страховали. Загорелись рукавицы, и он разжал ладони... Упал на ту же крышу. Разбился, но, к счастью, остался жив!
Множество переломов. Большие ожоги. Месяц провел в реанимационном отделении, перенес четыре операции. И все-таки нашел в себе силы и мужество вернуться в строй. Туда же, в 7-ю часть, на ту же должность начальника караула.
8.35. Дежурный службы пожаротушения передал по радиостанции:
— Открытый огонь в двух номерах восьмого этажа. Сильное задымление на восьмом, девятом и десятом. Люди из окон просят о помощи. Естественно, паника. Производим их спасание по автолестницам. Все автолестницы — сюда!
Центральная лестница забита людьми. Сержант Николай Гаращук, с трудом протискиваясь с носилками в этом сплетении тел, надрывал голос: «Дорогу! Дорогу!» Он спешил к лежавшему в коридоре молодому мужчине с черными от ожогов лицом и руками. Тот приоткрыл веки, еле слышно прошептал: «Я — милиционер местный. Ты меня не бросай, со мною «пушка», ее надо сдать».
Оперуполномоченный спецслужбы милиции, 28-летний капитан Александр Файкин, зная планировку «своего» объекта, показывал путь пожарным. В загоревшемся костюме выбежал на лестничную площадку.
Через четыре дня он скончался от полученных ожогов...
8.39. Начальник оперштаба майор Юрий Крылов по мегафону обратился к призывно махавшим из окон постояльцам гостиницы:
—Не прыгайте! Ждите, вам помогут. Не прыгайте!
Это немного успокоило.
8.40. От адской жары плавились бетон и металл. Огонь не отступал, хотя его теснили и снаружи, с двух «Бронто», и изнутри. Вода обдавала раскаленные стены комнат и мгновенно превращалась в пар. Из дымовой ловушки вызволили 20-летнюю москвичку Светлану Цветкову.
—Дышать было невозможно, — вспоминала она. — Стояла в одном халате у распахнутого окна, прощалась с жизнью. Вдруг опустился канат. Схватилась за него, пожарные подняли на восьмой этаж. Надели на меня свой противогаз. На руках донесли до лестницы.
Короткими «очередями», чтобы не убило током, Малышев подавил пламя. Услышали из соседней кабины: «Мы здесь, ребята! Выручайте!»
Под прикрытием двух стволов с майором Кузьминым пробрались наверх. Двери лифта заклинены. Ломами приоткрыли их. На полу — двое бойцов. Майор подхватил первого. Второй признаков жизни уже не подавал... Вынесли его.
А что же с остальными, кто первыми поднялись в самый очаг?
Александр Глатенок так и не узнает, что стало с товарищами, с кем вместе уходил в огонь. Жизнь покинула его в автомашине «Скорой» по пути в госпиталь...
Командир отделения Сергей Витюк и сержант Николай Гаращук стали свидетелями того, как с седьмого этажа на маршевую лестницу выбежал парень в охваченной пламенем защитной одежде. Без противогаза и каски. Он упал, едва успев произнести: «Я — Стельмах».
Михаил умер в госпитале, через четыре часа после того как пожар потушили...
О других стало известно, когда полностью укротили стихию.
9.12. Донесение в Центральный диспетчерский пункт:
— Обстановка сложная. Горит на девятом этаже — с лицевой стороны — две трети. С обратной — половина. Ведется спасание людей, тушение. Не хватает личного состава.
Вот где аукнулся большой некомплект в гарнизоне. Поэтому каждому пришлось действовать за двоих. Спасательные работы с фасада закончили. Но стихия еще не сдалась.
Тем временем начальник отдела УПО полковник А. Александров с помощником майором В. Жуковым поднялись на восьмой этаж — на седьмом «ловить» уже нечего. С трудом отыскали так называемый «царский» ключ. Он есть в каждой гостинице, и им можно открыть любой номер. Но черт побери! Ключ оказался не тот. Выбили двери. Задыхаясь в дыму, ползком проверили все помещения. Стали эвакуировать людей. Одна женщина никак не хотела выходить: страх одолел. И тогда Александров сорвал с лица самоспасатель и отдал ей.
10.22. Локализация. Огонь остановлен. Взят в кольцо.
11.00. Начальник городского УПО — по радиостанции:
- Выгорело примерно сто номеров. Работают 25 стволов. Выведено по автолестницам 15 человек, включая детей. Отбой номеров: 5, 4, 3...
12.05. Последний всплеск пламени. Ликвидация! Объявлена смена личного состава. Но никто не расходился. Стояли отрешенно. Глубоко затягивались сигаретами.
Возвращаться им пришлось без девяти своих товарищей.
В коридоре седьмого этажа и в лифтовом холле бережно соберут останки четырех человек. По ним опознают офицеров Сергея Капитонова, Вадима Самойлова, сержанта Михаила Соловьева, младшего сержанта Юрия Терехова. Последних из тех, которые самыми первыми поднялись в огненный ад. Как, при каких обстоятельствах они погибли?
Пожарные 15-й части будто бы слышали в эфире, как Самойлов кричал: «Горим! Спасите, кто может!» Более-менее прояснилось, когда месяц спустя в Питер прилетела группа американских туристов — свидетелей трагедии. Они рассказали, как жильцов седьмого этажа выводили ребята в черных защитных куртках. На касках выделялись цифры «11». Именно из одиннадцатой части были Самойлов, Глатенок, Терехов, Соловьев, Гомонов.
...У ворот всех пожарных подразделений висели флаги с черными траурными лентами. Город прощался с героями. Самому младшему из них, Александру Глатенку, едва исполнилось 22. Старшему, капитану Сергею Капитонову — 38. «Капитан, капитан, никогда ты не будешь майором...» — пел Высоцкий. Капитонов стал майором, так и не узнав об этом. Приказ объявили уже после его гибели... 25 января, в день рождения, сослуживцы преподнесли Сергею книгу «Пожарная тактика» с шутливой надписью: «Желаем стать генералом». Не пришлось.
— Сработали мужики... до кучки черных костей, до пуговиц от бушлатов... И ушли на пороге весны за то, чтобы жили люди, — сказал на траурном митинге, глотая слезы, Иван Кучеренко, начальник 11-й части, которая недосчиталась на том пожаре пятерых своих бойцов и руководителя лучшего в гарнизоне караула.
А старожилы-огнеборцы силились и не могли припомнить: не было такого еще со времен блокады Ленинграда, непокоренного, густо осыпаемого бомбами, чтобы столько жертв разом понесла пожарная служба...
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Тяжелейшая утрата скорбно отозвалась и в сердцах огнеборцев Москвы, которые за всю историю тоже не несли сразу таких больших потерь.
Начальник ТУПО МВД РСФСР генерал-майор В. Е. Дедиков во главе многочисленной комиссии выезжал для разбирательства в северную «столицу». Официальное следствие склонялось к тому, что бедствие возникло от не работавшего, но включенного в сеть «черно-белого» телевизора «Рекорд». Сомнений на сей счет тогда существовало немало, не отпали они и сегодня...
«Сколько же будет клевать нас «жареный петух» в одно и то же место? — с болью думал генерал. — Похоже, трагедия в гостинице «Россия» так никого ничему не научила...»
Точно так же, как в «России» сразу после введения ее в эксплуатацию в 1967 году, не успели еще просохнуть чернила на подписях должностных лиц в акте приемки «Ленинграда» — там вспыхнул пожар. При строительстве оказались грубо нарушены элементарные требования противопожарной безопасности. Стены в коридорах были отделаны горючими материалами. Полы — распространяющим пламя ковролином. Отсутствовала система дымоудаления. Шахты служебных лифтов не обеспечивались подпором воздуха.
Особого значения тогда этим и другим нарушениям не придали. Спохватились при подготовке отеля к Олимпиаде, решив заменить облицовку стен в коридорах. И заменили — стеклотканью, «защищенной» краской. Как выяснилось позже, при испытаниях, этот декор гоже легко воспламеняется. Зато недорого. К тому же, экономя средства, объектовое пожарное подразделеньице, насчитывавшее всего-навсего пять сотрудников, и вовсе сократили до одного.
Накануне драматических событий огненная стихия «посещала» гостиницу часто. В 1990-м — дважды. В следующем году — три раза. Февральский пожар оказался роковым...
Кто-то из великих сказал: дом не будет надежным, если страдает недугом от рождения, он безопасен лишь тогда, когда честны его создатели... Это имело отношение и к «России», и к «Ленинграду».
...А Дедиков вот уже несколько лет как на заслуженном отдыхе. Судя по разговорам, в московском гарнизоне отношение к нему неоднозначное: некоторые видят и совершенные некогда ошибки. Впрочем, у кого их не бывает? Не ошибается тот, кто не работает.
При всем том нельзя не признать: фигура эта весьма колоритная, многое сделал для Московской пожарной охраны и службы в целом.
И «свой человек» в столичном гарнизоне у него остался. Дочь Владимира Евгеньевича — майор, работает в части по охране ГУМа.
