В подразделениях сейчас не редкость уголки истории, повествующие о прошлом коллективов, заслугах сотрудников. Есть музей и здесь. Но только своеобразный. Вместо привычных почетных грамот, фотографий ветеранов, призов, завоеванных в спортивных баталиях, на стендах представлены... обгоревшие электрические чайники, обуглившиеся утюги, обрывки оплавленных проводов...
Все это — «трофеи», взятые с мест пожаров. Для кого-то подобные «экспонаты» — свидетельства былых огненных трагедий. Печальные и молчаливые. Совсем иначе относятся к ним здешние специалисты. Для них эти закопченные останки могут сказать о многом. И говорят! Ведь именно в том и заключается одна из задач работников испытательной пожарной лаборатории столичного УГПС: по мельчайшим деталям деформированных порой до неузнаваемости предметов восстановить полную картину случившегося, точно указать источник возгорания. На этой основе затем можно докопаться до причин беды, выявить, если есть необходимость, виновных.
Организация эта — чисто научная. Говоря специальным языком, ее сотрудников интересуют лишь физико-химические аспекты взаимодействия горючего вещества и окислителя. Поясню на примере: скажем, выясняют на пепелище, что очагом распространения огня оказался какой-либо электроприбор. Определить, случайно ли оставили его включенным или с умыслом — задача дознания. Однако сделать правильные выводы без грамотного технического заключения подчас невозможно. Не имея его, следователь, изучающий обстоятельства происшествия, попросту «слеп».
Кстати, раньше обходились и без этого. Обнаружат в обгоревшем помещении оголенный кабель — сказ во всех случаях один: загорание из-за неисправности в электросети. И редко брали в расчет, что провода тоже подвержены огню. Да и не особенно вдавались в подробности: мол, главное — погасили.
Ныне обстоит иначе. Без тщательной экспертизы, кропотливых лабораторных исследований никто не рискнет называть причину пожара. Постоянные зрители телепередачи «Дорожный патруль», наверное, обратили внимание, как уклончиво и осторожно участники тушения говорят: «Вероятно, загорелось то-то», «По всей видимости, источником стало это...» Все по тому же: правильное и точное заключение может дать только специалист.
Таких людей в ИПЛ хватает. Практически каждый из семнадцати сотрудников — профессионал. Может, пока кое-кому опыта недостает, но есть основное — желание работать. И все же на общем фоне выделяются настоящие мастера.
Старший инженер майор внутренней службы Нина Гавриловна Понимасова — одна из них. В столичном гарнизоне известна тем, что многие знают: если выводы химического исследования подписаны ею — в их истинности можно не сомневаться. В своей области обладает прямо-таки энциклопедическими знаниями.
То же относится к начальнику сектора майору внутренней службы Сергею Вадимовичу Москвичу. Закончил «Бауманку», позднее получил высшее пожарное образование, причем оба диплома — с отличием. Солидную теоретическую базу успешно применяет на практике.
По стопам отца пошел Андрей Александрович Становенко, сегодня, как когда-то родитель, возглавляющий сектор. До этого долгое время был дознавателем, теперь занимается выявлением причин пожаров. То есть познал процесс расследования с обеих сторон. Более того, в состоянии подсказать коллегам, как лучше использовать результаты экспертизы, как поступать в особо сложных случаях.
«Уникум», «кудесник», «умница» — далеко не исчерпывающий перечень эпитетов, которыми «наградили» сослуживцы Юрия Петровича Черничука. В вопросах электротехнических исследований и металловедения для него секретов нет. Будь то обрывок обгоревшего провода, малюсенький кусочек какой-то железяки — непременно докопается до истины, восстановит картину происшествия.
Среди надежных и грамотных сотрудников также заместитель начальника подразделения Леонид Павлович Корниенко, инженеры Борис Иванович Новиков, Георгий Тенгизович Авалишвили, другие. Собственно, почти всех и перечислил. И это не натяжка. Коллектив подобрался сплоченный, работоспособный, боевой. Хотя, конечно же, не все в передовиках ходят, но и в трудной ситуации не подведут.
Даже подумалось: с их-то знаниями, опытом многие легко найдут себе более «теплые» местечки где-нибудь в коммерческой фирме. А не уходят. Объясняется все просто: здесь трудятся фанаты, по-настоящему преданные делу, влюбленные в профессию. Говорю так не для красного словца — о том свидетельствуют многочисленные факты из практики.
На счету лаборатории — тысячи проведенных за более чем полвека ее существования исследований на местах пожаров. Разработана специальная методика, имеется соответствующая аппаратура. Однако главной составляющей успеха остаются люди.
Многие из них в свое время «вкусили дымку». Например, начальник ИПЛ подполковник внутренней службы Николай Михайлович Булочников пришел с должности оперативного дежурного по городу. Относительно этого, признаться, кое-кто отзывался скептически, мол, здесь не топором и стволом действовать нужно, а головой. Онако сама жизнь очень скоро все расставила по своим местам. И с головой у бывших «тушил» оказалось в порядке.
— Давайте-ка тут с прибором поработаем, — предложил.
Есть у них умный аппарат — «Колион-1». С его помощью и определили: несчастных перед трагедией облили бензином. Подозрения в криминале позже подтвердило медицинское освидетельствование: всех троих сначала застрелили.
Понятно, рано или поздно об этом стало бы известно. Но в данном случае именно опыт и знания «испытателей» позволили очень быстро сделать правильный вывод и начать розыск преступников.
Между тем перед специалистами ИПЛ стояла иная задача: определить, из-за чего возник пожар, подтвердить свои выкладки документально. Как обычно, справились с ней на все сто, хотя потрудиться пришлось немало: одна из основных улик — газовая плита — слишком сильно «пострадала» от чересчур активных действий бойцов.
Похожий случай произошел потом и в районе ВВЦ. Тогда тоже поначалу жертвы чуть было не списали на стихию. «Вмешательство» сотрудников лаборатории повернуло все иначе, налицо оказалось преступление.
Не удивительно, что ныне на представителей этого подразделения взглянули по-новому. Авторитет у них поистине непререкаемый, без их заключения мало кто рискнет делать окончательное резюме.
В установлении причин загорания сегодня у инженеров проблем нет. Есть все условия проводить химические, теплофизические, электротехнические, металловедческие исследования. Имеется специальная техника. Могут даже по тому же обрывку опаленного провода точно сказать: какова была температура в очаге горения, как она возрастала.
Стоит отдельно сказать и об упомянутом «Колионе». Этот газоанализатор применяется на объектах химической промышленности для определения зон утечки горючих веществ. Например, здорово он помогал обнаруживать поломки подземных трубопроводов. А три года назад сотрудники ИПЛ приспособили аппарат для своих нужд. Как видно из приведенного факта, не зря.
Тем, кто раньше занимался непосредственно тушением, пришлось несколько менять психологию. В борьбе с огнем важна скорость. Здесь же, наоборот, торопиться не стоит, да и вредно порой.
На крупные пожары обязательно съезжается начальство всех рангов, которое сразу интересуется мнением работников лаборатории. Такое нетерпение объяснимо — тоже ведь «наверх» докладывать надо. Но профессионалы убедились: точно указать, где, в результате чего и что именно загорелось, можно лишь после кропотливых и иногда долгих исследований.
Москвичам памятен взрыв в здании отделения милиции на Сормовской улице, унесший несколько жизней. На пепелище тогда слетелось немало специалистов по аномальным явлениям, заявивших: к трагедии причастны некие космические силы. Сотрудники ИПЛ к подобным объяснениям привыкли, воспринимают их скептически. Стали докапываться до истины своими методами. Полгода вместе с коллегами из Центра судебных экспертиз тщательно анализировали взятые на месте пробы, мельчайшие детали. И документально доказали: произошло все от взрыва газовых баллонов. Определили место, где они хранились, концентрацию вещества, другие необходимые подробности. Виновные позже понесли наказание.
Немалый опыт накоплен в установлении причин гибели в огне автомобилей. Казалось бы, просто невозможно установить, что послужило толчком к возгоранию столь сложного устройства, как машина. Мало ли что может в какой-то момент вспыхнуть! Там же бензин почти повсюду. Тем не менее на основе разработанной методики здесь безошибочно скажут: виной всему такая-то неисправность. Даже уточнят, если это заводской брак. Согласитесь, для владельца, получающего законные основания предъявить иск изготовителю, подобное немаловажно.
А как-то даже вышли на международный уровень. Было так. Из американского посольства поступило письмо:
«Уважаемый господин Булочников!
Прошу Вас провести необходимые исследования и экспертизы по факту загорания автомобиля «Шевроле-Каприз-Классик», принадлежащего посольству.
Данному вопросу придается особое внимание госдепартаментом США и послом Соединенных Штатов в России».
За дело взялись хоть и без суеты, но с удвоенным чувством ответственности. Свои-то мелкий промах простят, а вот иностранцы... Тут уж в грязь лицом ударить никак нельзя.
Осложнялась ситуация тем, что прошло уже какое-то время, обгоревшие останки убрали с места происшествия подальше от любопытных глаз, да и пожарные «постарались», уничтожив улики.
— К тому же находились мы, как говорится, «под колпаком», — делится впечатлениями Николай Михайлович Булочников. — Параллельно с нами трудились американские спецы, желая, видимо, сравнить потом свои результаты с нашими.
Если и ждали, что россияне опростоволосятся, — просчитались. Инженеры четко установили — поджог. В подтверждение нашли и исследовали куски тряпки, останки покрышек, другие предметы и обрисовали картину случившегося. Иностранцы по достоинству оценили сделанное, удивлялись, хвалили. Признавались даже: на подобное и не рассчитывали.
Опять все упирается в профессионализм. За рубежом для аналогичных экспертиз имеются компьютерные программы, самое совершенное оборудование. Хотя любая аппаратура становится обычной грудой железа, если с нею обращается дилетант. Ни в коем разе не подвергаю сомнению уровень американцев, но тогда навыки и знания наших оказались выше.
Что же касается оснащения, тут мы отстали. Оно, как уже отмечалось, есть и много помогает в работе. Однако на сегодняшний день устарело и морально, и физически. Яму-то можно выкопать и лопатой, а экскаватором все-таки удобнее и быстрее. Здесь же единственная видеокамера «разменяла» восьмой год эксплуатации.
Не берусь судить, долго ли еще люди продержатся на «голом» энтузиазме, тем не менее до сих пор со своими задачами коллектив справляется. Заключаются же они не только в исследовании и установлении причин пожаров. Ведь недаром в названии лаборатории есть слово «испытательная». Образцы продукции пожарно-технического профиля сперва проходят всестороннюю «обкатку» в ее стенах. Скажем, в описании пожарной пушки указано: дальность водяной струи — 50 метров. Здесь убеждаются, действительно ли так, и только потом устройство поступает на вооружение частей.
Сюда также присылают разнообразные вещества и материалы, в большинстве своем используемые в строительстве, на проверку соответствия стандартам и нормам «огневой» безопасности.
Вплотную этим вопросом лаборатория стала заниматься пару лет назад, когда законодательно производителей обязали сертифицировать свою продукцию. До того подобное считалось делом добровольным, и мало кто по собственной воле шел на такой шаг, чтобы получить заключение специалистов. Теперь по затратам времени и сил этот участок наиболее емкий и значительный. Тем более, что в своей области ИПЛ — одно из немногих в Москве учреждение, обладающее правом давать официальные выводы.
Правда, не обошлось без проблем. С началом демократизации многие органы внутренних дел с «головой» окунулись в коммерцию. Обычной картиной было — огнеборцы с механической лестницы мыли окна высотного офиса. За «круглые» суммы ярко-красные спецмашины участвовали в киносъемках. Милиционеры подряжались охранять разные конторы. Короче, каждый зарабатывал в меру способностей. Само собой, долго так продолжаться не могло, и, чего и следовало ожидать, последовал строжайший запрет на такую «шабашку». Под общую «гребенку» попала и лаборатория. Никто даже не вспомнил, что отношения с заказчиком экспертизы здесь всегда строились на основе хоздоговоров. Да и то вырученных средств едва хватало на покрытие расходов на исследования, ежегодную аттестацию оборудования, инспекционный контроль. То есть сами за все платить должны, а получить заработанное — ни-ни. Этим, кстати, отчасти объясняется и нынешнее техническое несовершенство.
Конечно, не принято в юбилей говорить о грустном. А что остается? Ведь не известно, что перетянет, если достижения и проблемы коллектива поместить на противоположные чаши весов...
И все же рассказ об этом необычном подразделении хотелось бы завершить на оптимистичной ноте. В ИПЛ не теряют надежду: рано или поздно пройдут трудные времена, все образуется, и заживут они как «белые люди».
.
..Если придется вам стать свидетелем тушения, присмотритесь к людям в защитной экипировке, «вооруженным» не стволами и топорами, а видеокамерой, другой аппаратурой. Знайте: это и есть сотрудники испытательной пожарной лаборатории, способные ответить на множество вопросов, которые нередко ставит стихия. Они не лезут в пекло, не участвуют в жарких схватках с огнем. Но от этого их неприметная работа не становится менее важной.