Шура Жильцова попала в столицу в самом конце жаркого лета 1939 года. Приехала сюда сразу после семилетки по совету москвичей-дачников, проводивших «сезон» у них в глухой деревне Пачурино Тверской области.
—Помню, встретили они на вокзале, как родную, привезли к себе, — рассказывала Александра Петровна. — Я уже была взрослая, «с паспортом», а по сути, конечно, еще зелень деревенская. А тут такой город!
Эти знакомые рекомендовали ее домработницей в семью ответственного сотрудника «энкавэдэшной» пожарной охраны. Жил он в большом семиэтажном доме на Валовой. Помогала по хозяйству, воспитывала детей.
В начале войны высокого чина взяли на фронт. Вскоре после первых воздушных налетов и хозяйка с детишками уехала в Кисловодск. Восемнадцатилетняя девушка ночевала теперь одна-одинешенька в обезлюдевшей квартире.
Подалась уборщицей в домоуправление. Помимо подметания-мытья подъездов комендант дал задание оформлять справки на получение продовольственных карточек. В полуголодный период это было очень ответственным делом.
Вечерами, отбрасывая «бухгалтерию», бежала с подругами по поручению милиции проверять соблюдение светомаскировки в зданиях. Разносили песок в ящики к каждому подъезду, для тушения зажигательных авиабомб.
—Когда взвывала сирена воздушной тревоги, к нам мчались бойцы пятой команды, быстро забирались на крыши и гасили «зажигалки», — припоминает Александра Петровна. — Мы — тут как тут, ждали с лопатами и ведрами. Правда, жались друг к другу: боязно было, некоторые плакали от страха.
...Сводки Совинформбюро становились все тревожнее. Налеты вражеской авиации учащались. Длинные «ходули» прожекторов ощупывали бархатное ночное небо. Тысячи людей мысленно начинали вместе с зенитчиками «вести» фашистский бомбардировщик, надеясь, что вот-вот его собьют.
Обязанности на посту объявляли под расписку всякому, будь он из звена воздушного наблюдения, оповещения и связи, светомаскировочного, пожарного или санитарного расчета. Невыход на дежурство без уважительной причины карался военным трибуналом. Подразделения пожарной охраны и МПВО несли потери...
Как только радио возвещало отбой тревоги, девчата летели к бомбоубежищу, радостными криками объявляя, что опасность миновала, можно опять взглянуть на белый свет.
По утрам ходили на Серпуховку, где за сутки после налетов асфальт густо покрывался битым стеклом, словно серебристым снегом.
В глубине домов стояла старая маленькая булочная-пекарня, кстати, сохранившаяся до наших дней. 16 октября (как сейчас помнит!), проходя мимо, увидели: тамошняя уборщица раздает хлеб для «домоуправленцев». Бесплатно! Набрали его сколько смогли унести, и, пыхтя, засеменили к бомбоубежищу. Там поровну разделили на всех.
Морозы в 41-м были злые. Девушки мерзли сами, но целыми днями обходили квартиры, собирали теплые вещи для отправки на фронт.
...26 сентября 1942 года для Шуры началась «новая» биография - телефонисткой в 37-й пожарной команде на Донской улице. Самым важным в районе считался стратегический объект — завод «Красный пролетарий», где выпускали снаряды и мины. Да и другие вызовы следовали постоянно. А бойцов едва хватало на расчеты трех машин, поэтому «пахали» сутками. Жильцова тоже не щадила себя, исправно держала связь с «центром», принимая и передавая информацию.
Выкроив часик-другой, занималась спортом. Получив «лыжный» разряд, регулярно отстаивала честь команды на соревнованиях.
Летом 43-го после долгой разлуки наконец-то встретилась с матерью и младшим братом, два года находившимися в фашистской оккупации. Свидание оказалось очень коротким — родные спешили в Свердловск, где их ждала старшая дочь. От них Шура узнала о смерти больного отца, о «прелестях нового немецкого порядка»...
Хорошо запомнился один из погожих дней августа 44-го, когда командование вручало дорогую награду — медаль «За оборону Москвы». Не выдержала, расплакалась... Ведь и ее хрупкие девичьи плечи выдержали многое.
После войны встретила Шура своего суженого, бывалого шофера-фронтовика вся грудь в орденах-медалях. Он тогда только устроился в столичный гарнизон ВПО.
А в пятьдесят третьем опытного диспетчера пригласили на Центральный пункт пожарной связи. К быстроте, собранности, внимательности и спокойствию ей было не привыкать. Такие качества очень ценил старший диспетчер Иван Алексеевич Кочубин. А попала она в смену В. Г. Леоновой — той самой, которая в войну руководила женской пожарной командой.
Однажды мне попалась на глаза многотиражная газета от 31 декабря 1960 года. В праздничном репортаже из оперативного зала ЦППС есть такие строки: «...в незабываемую ночь у телефонных коммутаторов — смена Валентины Гавриловны Леоновой: Клименко, Тралкова, Попова, Жильцова».
В знаменитом здании на нынешней Пречистенке пролетело еще двадцать годков «телефонной» службы Александры Петровны Жильцовой...
