На глазах изумленных людей царь поднес зажженный факел к крыльцу дворца, высохшие от времени сосновые доски и бревна жарко запылали, языки пламени и клубы густого дыма поднялись в прозрачную голубизну весеннего неба. Обращаясь к присутствующим, Петр сказал: «Здесь, в этом дворце, задумал я впервые войну против шведов, пусть вместе с дымом исчезнет между нашими странами рознь и воцарится вечный мир».
Предавая огню старинный царский дворец, Петр Великий отмечал не только долгожданный мир с Швецией, но и символически сжигал старые закоснелые московские обычаи и порядки, утверждая новые веяния в жизни молодой России. Пророческими оказались и слова Петра I о добрососедском сосуществовании России и Швеции.
Утвердившись на морских берегах Балтики и в устье полноводной Невы, Россия предстала перед изумленной Западной Европой могущественным государством с трудолюбивым и сплоченным народом, имеющим высокие нравственные и религиозные устои. Реформы Петра I привели к коренным изменениям в государственной и духовной жизни народа, становлению промышленного производства и горного дела, оживлению торговли, развитию науки и образования, появлению дисциплинированной регулярной армии и морского флота; во времена Петра 1 русское государство расширило свои границы от Балтики до Тихого океана, от студеного моря до Персии.
Петровские нововведения коснулись и пожарного дела, особенно в части безопасного строительства городов, предотвращения пожаров, связанных с печным отоплением, привлечения войск для тушения пожаров. В то же время Петр I не стал сразу трансформировать сложившуюся в Москве повинностную пожарную охрану, распространив этот устоявшийся порядок и на новую столицу на Неве. В неприкосновенности остаются запрет на топку печей в избах в летнее время и ряд других ограничений, к которым московские обыватели давно уже привыкли и не считали их обременительными. Соборное Уложение 1649 г. является основным законодательным актом, на основании которого в России творится суд и расправа по делам о пожарах.
Прежде чем подробно рассказать о нововведениях Петра I в области улучшения пожарного дела, нельзя не сказать о его личности и образе жизни. Он родился в Москве, в Кремле, 30 мая 1672 г. Его матерью была вторая жена царя Алексея Михайловича Романова — Наталья Кирилловна Нарышкина. В честь его появления на свет в Москве три дня кряду служили благодарственные молебны, палили из пушек, устраивались уличные гулянья и обильные угощения, народ радовался рождению царевича, которому впоследствии суждено было стать первым русским императором.
Уже в раннем детстве Петр отличался необыкновенной понятливостью, стремлением узнать все новое, явным тяготением к военным играм. После бунта московских стрельцов, приведшего к провозглашению Софьи правительницей государства, десятилетний Петр вместе с матерью был удален из столицы в село Преображенское, где жил до 17-летнего возраста. Здесь он изготовляет и испытывает различные фейерверки, производит смотры и строевые учения «потешных войск»,, предпринимает военные походы в окрестностях столицы, устраивает маневры и примерные сражения, изучает артиллерию, фортификацию, математику; строит на Яузе первые корабли, часто встречается с иноземцами, расспрашивая их о делах европейских. В августе 1689 г. после насильственного отрешения Софьи от власти Петр становится самодержавным государем.
Будучи полновластным и неограниченным монархом, Петр вел очень простой образ жизни, избегая роскоши, предпочитая простую одежду и пренебрегая светскими обычаями и чопорными порядками кремлевского царского двора; его не окружала свита придворных, адъютантов и секретарей, вся царская прислуга ограничивалась несколькими денщиками из числа молодых дворян. Всем своим поведением, незатейливым образом жизни Петр I как бы призывал окружающих следовать его примеру, не допускать излишеств в то время, когда простой народ испытывает большие трудности, лишения, вызванные изнурительной Северной войной и необходимостью строительства новой столицы государства на Неве.
Царский сан не помешал Петру освоить 14 ремесел, включая врачевание и лечение зубов, но наивысшего совершенства он достиг в корабельном деле, усвоив на верфях Голландии и Англии все рабочие стадии строительства и конструирования кораблей всех классов.
Обладая большой физической силой, позволяющей ему с легкостью согнуть массивную серебряную тарелку, он часто принимал участие в тушении пожаров, демонстрируя большое искусство и смелость, не раз приводившие в восхищение не только русских людей, но и иностранцев.
Резидент Брауншвейга при царском дворе Фридрих Вебер свидетельствует: «Его величество царь Петр обратил всевозможную заботливость против пожаров. Для этого он обязал всех высших и низших, военных и гражданских чинов исполнять на пожарах известную должность, которую каждый из них должен был выполнять с особым огнегасительным снарядом или другим орудием, и назначил за это известное месячное вознаграждение, из которого и лично сам получал свою долю, потому что действовал собственными руками при пожарных случаях, и даже нередко с крайней опасностью для своей собственной жизни взбирался на дома, объятые пламенем, с целью возбуждать русских следовать его примеру своей неустрашимостью перед силой огня и оказать посильную помощь погорельцу в спасении его имущества. Таким превосходным порядком пожар всегда быстро прекращается».
Гольштинский камер-юнкер Берхгольц, очевидец пожара, случившегося в Москве 21 января 1722 г., пишет: «При здешнем коменданте сделался большой пожар, который, однако ж, был очень скоро потушен. Один из ближайших деревянных домов быстро сломали, да и ветер не был сильным. Император Петр I, по обыкновению своему, с величайшей поспешностью явился на пожар и для примера другим работал там в огне, как самый простой страж огня, что имело отличные действия».
Из приведенных примеров видно, что приемы тушения пожаров в петровское время не отличались от применявшихся в стародавние годы московской повинностной пожарной охраны — ломка горящих строений, соседних домов, ограниченное использование воды из бочек, колодцев и прудов. Водоливные трубы примитивны и имеют ограниченное применение, и только к началу 20-х гг. XVIII в. в России появляются более совершенные пожарные насосы. Надо отметить, что в царствование Петра I не происходит «великих пожаров», как это случалось прежде, но угроза уничтожения деревянного города огнем в летний период существует, и это не может не вызывать его беспокойства.
Уже в начале своего полноправного царствования Петр I уделяет большое внимание бережению от огня Москвы, где скученность деревянных построек и беспечность обращения с огнем жителей приводят к частым губительным пожарам, от которых страдают в равной мере как зажиточные люди, так и «подлый» народ. Летом 1699 г. в городе происходит вспышка пожаров от поджогов, в связи с чем издается именной царский указ Стрелецкому приказу, который дословно звучит так: «Ведомо Великому Государю, что объявились в городе воровские люди, они ходят на Москве по улицам ногами с ружьями, мушкетами и пистоны и стреляют на хорошие строения, на кровли изб пыжами, чтобы зажечь для грабежу и воровства, а иные воры ногами и в день в тряпицах порах, хлопья, трут, серу, бересту, лучину мечут меж хором, в тесном месте для зажигательства. Впредь от воров учинится пожар на Москве и на тот пожар бегать солдатам и посадским людям, кому куда указано. А буде на тот пожар придут гулящие, иные люди и угнать всходить на дворы, в хоромы, в палаты, и по избам, и в потребы для своего воровства и грабежа, и тех людей имати и приводить в Стрелецкий приказ и чинить им жестокое наказание, бить беспощадно кнутом, водя по пожару, без всякой пощады и ссылать их в ссылку на вечное житье с женами и детьми. А буде на том пожаре из новоприводных солдат, и из посадских людей, которым велено на пожары ходить, также воровство и грабеж чинить станут и им за то воровство и поджигательство учинено будет тако жь жестокое наказание и сосланы злодеи будут в ссылку жъ. О том из Стрелецкого приказу прокликать бирюгам по городам Китаю и Белому по воротам. А в слободах полковникам и старостам и сотским воров зажигальщиков велеть смотреть накрепо и буде кого усмотрят с таким воровством, велеть непременно имать и приводить в Стрелецкий приказ, и по розыску тем зажигальщикам за их воровство быть в смертной казни».
Следует пояснить некоторые положения царского указа. Во- первых, указ грозит не только строгим наказанием поджигателям но и впервые в древней столице обязывает бирючей у всех ворот Китая и Белого городов сообщать жителям о возможных пожарах, дабы они впредь всегда были готовыми к борьбе с огнем. Указ обязывает служителей Стрелецкого приказа, старост и сотских всенародно оповещать по всему городу, в окрестных селениях о происшедших пожарах; в назидание всем в Москве вводится и такая явно профилактическая мера, как «вождение» преступников по пожарищу с одновременным наказанием их кнутом.
Публичное наказание за совершение поджогов, за кражу на пожарах просуществовало очень долго как в самой Москве, так и в других городах. В Нижнем Новгороде во время пожара были схвачены крестьяне с краденым добром: один с пожитками, уложенными в небольшую коробку, другой с разной железной мелочью, в обоих случаях по цене не более 5 алтын (алтын равен 3 коп.). Крестьяне утверждали, что они случайно попали на пожар и решили отнести в полицию брошенные кем-то на пожаре вещи. В процессе разбирательства выяснилось, что обоих крестьян следовало бы казнить, но за недоказанностью их прямой виновности в краже на пожаре и малоценностью похищенного суд просил сенат заменить смертную казнь «битьем кнутом нещадно», водя воров по пожарищу и по всем улицам Нижнего Новгорода «для скорейшего другим страху», с чем сенат и согласился.
Строгие меры наказания следовали не только за поджоги, но и за совершение других преступлений — взяточничество, лихоимство, казнокрадство. Царский указ от 24 декабря 1713 г. строго запрещал лицам всех званий, и великим и малым, брать посулы и деньги с народа под предлогом торга, коммерции и под другим видом; виновным грозило «жестокое на теле наказание, шельмование и смертная казнь». За расхищение казны, взяточничество, должностные преступления в Петербурге был повешен губернатор Сибири князь Гагарин, публично наказан кнутом петербургский вице-губернатор Корсаков, сенаторам Волхонскому и Опухтину жгли языки раскаленным железом. Громче всех было дело о злоупотреблениях вице-канцлера барона Шафирова, человека, пользовавшегося доверием государя, что не спасло его от эшафота, замененного вечной ссылкой.
Во время празднования нового 1700 г. в Москве соблюдаются особые меры предосторожности. В городе семь дней на улицах горели смоляные бочки, пускались ракеты, устраивались фейерверки, нещадная пальба перед Кремлем из двухсот пушек, в частных владениях непрерывно стреляли из маленький орудий и мушкетов. К счастью, новогодние потехи обошлись без больших пожаров; объезжие головы, решеточные, ярыжки, обыватели справились с ту- 32 I шением мелких загораний.
Первое празднование в России нового года, как и другие новшества, было введено в Москве после 15-месячного пребывания Петра I в странах Западной Европы. Он делает попытку осуществить застройку московских улиц каменными зданиями, требуя, «чтобы русские люди оставили старинный способ постройки домов, а строили на европейский образец». В дальнейшем Петр I неоднократно возвращается к вопросу перестройки деревянной Москвы с целью избавления ее от угрозы уничтожения огнем.
Историк Н.И. Костомаров пишет: «После случившегося в Москве пожара царь строго запрещает строить деревянные дома и приказывает непременно строить каменные, как сами дома, так и надворные постройки. Если же кто не мог строить кирпичных домов — глиняные мазанки по образцу, который сделан в селе Покровском. За несоблюдение назначалась пеня. Вместе с тем во всех монастырях, где будет производиться постройка, непременно строить только из камня и из кирпича, а не из дерева». Именно в этот период был издан известный указ Петра, «чтобы все, исключая духовенство, брили бороды и одевались в иноземную одежду; зимой — в меховую венгерского покроя, а летом — в немецкую». Указы и распоряжения царя, направленные на изменение характера застройки древнего города и ломку векового жизненного уклада его жителей, встречают глухое сопротивление в боярских кругах, считающих их кознями антихриста, но это не останавливает реформаторскую деятельность Петра, в том числе в области предотвращения губительного воздействия огня.
Внимание царя привлекают московские деревянные мостовые, недостаточно удобные для езды и опасные в пожарном отношении.
В 1707 г. в Москве деревянные мостовые были запрещены и вместо них приказано мостить улицы диким камнем. Гости и посадские люди должны были за свой счет возить камень, а крестьяне, приходя в Москву, обязаны были приносить с собой не менее трех камней и отдавать их у городских ворот целовальникам. Одновременно с этим строжайшим образом запрещается в Китай-городе возводить деревянные строения.
Но, вероятно, застройка Москвы камнем (кирпичом) была связана с большими трудностями, не хватало кирпича, сказывались дороговизна построек и нежелание жителей города расставаться с деревянными теплыми жилищами. По-прежнему в архитектурном облике Москвы превалируют деревянные строения, среди которых одиноко высятся кирпичные монастыри, храмы, церкви, дворцы и хоромы состоятельных людей, казенные заведения. В пожарном отношении положение усугубляется беспорядочной, хаотичной застройкой, путаницей кривых улиц и тупиков, отсутствием пространства (разрывов) между постройками. Малейшая неосторожность с огнем в ветреную погоду могла привести к гибели города.
Еще раз к необходимости благоустройства Москвы Петр I обращается в 1722 г. Московским обывателям было велено на протяжении четырех лет выстроить кирпичные дома и обязательно покрыть их гонтом, для чего приказано созвать из Малороссии мастеров, умеющих делать гонтовую крышу. Черных изб без труб или с деревянными трубами не дозволялось строить, а существующие велено было сломать. Подтверждается ранее изданное приказание — мостить улицы Москвы только диким камнем, а не деревянными лежнями. Для наблюдения за порядком и ходом работ по благоустройству старой столицы в 1722 г. учреждается должность московского обер-полицмейстера, в обязанности которого входили осуществление мер по борьбе с пожарами, приобретение пожарного инструмента, установление порядка явки обывателей на тушение пожара. Полицейским чинам предоставляется право наложения денежных штрафов за несоблюдение мер предосторожности от пожаров, им же вменяется в обязанность контролировать работу решеточных приказчиков, сотских и десятских по пожарной повинности. Полиция размещается, как правило, на съездных дворах, где хранились огнегасительные инструменты и находились пожарные повозки ярыжек. В дальнейшем «для исправления полицейской службы и предосторожности от пожарных случаев» в Москве вместо обер- полицмейстера вводится более высокая должность — генерал-полицмейстера. Несомненно, что создание Петром I полиции способствовало повышению государственного влияния на усиление борьбы с уголовными преступлениями и пожарами.
Ранее, 2 мая 1711 г., Петр издает Указ «О неукоснительном прибытии войск на пожары», вызванный необходимостью упорядочения тушения пожаров в Петербурге, Москве и других городах России. Правительство хорошо сознавало, что как бы сами обыватели ни были заинтересованы в тушении пожаров, как бы они ни стремились правильно и толково действовать на пожарах, — все-таки среди всеобщей суматохи трудно ожидать порядка и организованности.
В повинностной пожарной охране каждый действовал по своему разумению: ломал постройки, лил воду из ведер куда попало, растаскивал бревна и доски, а многие обыватели просто уклонялись от опасной работы или совсем не являлись на пожар. Поэтому участие в тушении пожаров регулярных войск, привыкших к дисциплине и точному выполнению приказов, было вызвано исторической необходимостью. В современном понятии Петр I создает в начале XVIII в. военизированную пожарную охрану, офицеры и солдаты которой постоянно несут воинскую службу, а по тревоге обязаны осуществлять тушение пожаров вместе с обывателями городов.
Воинские команды (полки, а чаще роты) были разделены на две части: одна из них предназначалась для явки на пожар, а вторая представляла собой резерв, который нес караульную службу, но в случае крайней необходимости также привлекался к тушению пожара.
Порядок участия воинских команд в тушении пожаров неоднократно менялся. Согласно первоначальному приказу воины по тревоге должны были собираться в своей воинской команде и под начальством офицеров следовать на пожар, на что, естественно, уходило много времени. Поэтому был издан новый приказ, в соответствии с которым солдаты по тревоге обязаны немедленно следовать к месту пожара, захватив с собой ротные значки, — около них и группировались офицеры и солдаты пожарной части (чаще всего это была полурота).
В первое время выполнение Петровского указа 1711 г. встречает определенные трудности. Воинские команды не располагали средствами для закупки огнегасительных инструментов. Офицеры московских гарнизонных полков направили ходатайство в Правительствующий Сенат о необходимости снабжения их этими инструментами — топорами, ведрами, кошелями, веревками, лопатами, крюками, баграми, ломами, парусами и водоливными трубами, без наличия которых солдаты московских полков (2921 человек) не имеют возможности участвовать в тушении пожаров в Москве.
Канцелярия Сената изыскала возможность выделения денежных средств только на закупку для московских полков 500 топоров и 500 ведер и кошелей. (Не лишен интереса приведенный в этом сенатском указе расчет цен, по которым тогда продавались огнегасительные инструменты: «...а торговые люди за оные припасы просят большие цены; за топор по 5 алтын, за ведро 6 денег, за кошел 6 денег, за веревку 2 деньги».)
Регулярные Петровские войска обязывались не только принимать участие в тушении пожаров, но и проявлять предосторожность в обращении с огнем. В Петровском воинском артикуле (уставе) 1716 г. предписаны наказания офицерам и солдатам за неосторожное обращение с огнем, если по их небрежности произойдет пожар. За пожар квартиры или дома офицер или солдат должен возместить убыток хозяину, а если разбирательство докажет злой умысел в поджоге, то виновнику грозила смертная казнь по Уложению 1649г., статьи которого действовали и в петровское время. Требования артикула распространялись на все без исключения воинские команды Москвы.
После заключения Ништадского мирного договора со Швецией (1721 г.) Петр I с прежней энергией продолжает осуществлять внутренние государственные переустройства, не ослабляя внимания как к юной Северной столице, так и к старой Москве. Строительство Санкт-Петербурга, основанного в 1703 г., ведется по заранее определенному плану. Первому петербургскому генерал-полицмейстеру Девияру царь вручает письменное распоряжение (пункты), в которых предписывается строить новые улицы по линиям, с промежутками между домами, печи в которых во избежание пожаров должны находиться в исправном состоянии. Специальным указом предписывается всем жителям чистить печные трубы в своих домах 1 раз в месяц.
Надо иметь в виду одно очень важное обстоятельство: противопожарные нововведения, осуществляемые при строительстве и благоустройстве Петербурга, в том или ином виде, находят применение и в Москве.
Петра I, вероятно, беспокоят частые случаи пожаров в новой столице, возникающие из-за печного отопления. В 1718г. издается специальный императорский указ, в котором сказано:
«1. Чтоб делать печи обязательно с фундаментом, а не на полах.
2.Чтоб угол, где печь, был вырублен, и фута по два кирпичом от конца отрубленных деревянных стен до печи сделаны были.
3.Чтоб трубы были так широки, чтоб человеку чистить их было возможно.
4.Чтоб потолки были с глиною и не бревенчатые или досчатые.
5.Кровли чтоб были черепицею, дерном, гонтом крыты, а не досками или дранью и, конечно, без бересты».
В истории пожарной охраны петровский указ является вторым (после звуковой набатной сигнализации, составленной царем Алек¬сеем Михайловичем) и последним случаем, когда правитель Рос¬сии лично пишет текст противопожарного закона, преследуя благую цель ограждения народа от пожарного бедствия.
Сравнительно небольшой петровский указ 1718 г., устанавливающий обязательные требования безопасности при устройстве печного отопления, явился началом противопожарного строительного нормирования в России. За короткое время устройство фундаментов и противопожарных разделок (отступок) в Петербурге, Москве и других городах стало обязательным при кладке печей, кухонных очагов, каминов, что, несомненно, способствовало сокращению числа пожаров, возникающих из-за печного отопления.
В меньшей степени указанная профилактическая мера соблюдалась в селах и деревнях, московских слободах. По свидетельству рус¬ского экономиста и публициста И.Т. Посошкова, больше всего в петровское время крестьяне страдали от пожаров и разбойников.
Дома в 188 244 крестьянских хозяйствах в большинстве случаев отапливались по-черному, крылись соломой, что делало их крайне уязвимыми в пожарном отношении. Указ Петра I от 7 августа 1722 г. о строительстве в сельской местности крестьянских дворов в «одну жилу», необходимости разрывов, а также меры по огнестойкому строительству в основном не соблюдался. В городах отмечаются оживление строительства кирпичных домов, использование чере¬пицы, которая, однако, стоит дорого, поскольку ее ввозят из Гол¬ландии. В 1736 г. был построен первый отечественный завод для изготовления черепицы и ввоз ее из-за границы прекратился.
20 июня 1723 г. в Петербурге на Васильевском острове произошел пожар, о котором в сенатских документах сказано, что его «нельзя было утушить». Пожар и меры, предпринятые после него Петром I, примечательны во многих отношениях.
Во-первых, Петр I после пожара распорядился выкопать на ост¬рове пруды, а также изготовить противопожарные паруса, щиты, которые могли бы служить преградой против распространения огня.
Щиты из луба и других материалов применялись при пожарах в Москве, других городах, но они плохо смачивались водой, быстро разрушались, а их установка для защиты построек требовала больших усилий. Мокрая корабельная парусина оказалась более легкой и устойчивой в условиях пожара. Петр I приказывает использовать для этой цели старые паруса в Адмиралтействе, обеспечив ими пожарные уличные караульни на Адмиралтейском, Санкт-Петербургском и Васильевском островах, а также на Выборгской и Московской сторонах.
Во-вторых, в материалах о пожаре на Васильевском острове упоминается о новом техническом новшестве для борьбы с пожарами — заливных больших трубах. Государь специально указал, что «на Васильевском острове и в других местах иметь паруса, щиты и заливные трубы». Для истории пожарной охраны эта запись о заливных пожарных трубах имеет очень большое значение, поскольку свидетельствует о том, что в России при Петре I начали применяться более совершенные пожарные насосы ручного действия, чем водолейные трубы, широко использовавшиеся в борьбе с пожарами в царствование Алексея Михайловича Романова. Заливная труба — двухцилиндровый поршневой насос ручного действия — значительно повысила эффективность тушения пожаров.
Пожарный насос ручного действия является одним из древнейших механизмов. Ф. Энгельс в работе «Диалектика природы» приводит «хронологическую таблицу изобретений», оказавших влияние на развитие цивилизации, где первое место отводит изобретению пожарного насоса.
В работе Энгельса речь идет о знаменитом греческом ученом — механике Ктесибии, жившем долгое время в Александрии во II-I вв. до н.э. Среди его многих оригинальных изобретений в области пневматики и гидравлики был и толкающий водяной насос, но самих трудов Ктесибия не сохранилось. О его изобретении мы знаем из трудов римского архитектора Витрувия (I в. до н.э.), который пишет: «Я описываю теперь машину Ктесибия, которая способна выбрасывать воду вверх. Она состоит из сосуда красной меди, на дне которого прикреплены два цилиндра. В цилиндрах двигаются смазанные маслом поршни. Эти поршни приводят в движение воздух и воду, последняя под давлением выбрасывается вверх...» По описанию Витрувия водометная машина Ктесибия имела все основные конструктивные элементы современного пожарного насоса ручного действия, названного в петровское время заливной пожарной трубой.
Наиболее точное описание пожарной машины Ктесибия содержится в трактате его ученика Герона Александрийского «Опыты с воздухом». Герону приписывается очень важное усовершенствование, благодаря которому пожарная труба стала приносить действительную пользу при тушении пожаров, — изобретение поворотной трубы (шейки), через которую струя изливалась на огонь. В связи с наличием поворотной металлической трубы пожарный насос получил наименование пожарной трубы — этим термином в России называли все ручные и паровые пожарные насосы.
Изобретения Ктесибия были надолго забыты. Только в 1518 г. в Аугсберге (Германия) золотых дел мастер Антон Платнер сконструировал пожарный насос ручного действия, подобный водолитной машине Ктесибия. Остается невыясненным, было ли это его собственное техническое изобретение или Платнер воспользовался описанием, приведенным в старинных латинских рукописях.
Ян ван дер Гейде (Голландия) усовершенствовал конструкцию ручного насоса, заменив неудобную поворотную шейку, через ко¬торую изливалась струя воды, длинными и гибкими пожарными рукавами, сшитыми из парусины, с помощью которых можно было подавать воду для подавления огня на значительное расстояние. При помощи старой поворотной трубы тушение огня осуществлялось только снаружи здания, использование пожарного рукава и металлического ствола (брандспойта) позволяло проникать к самому очагу огня. Ян ван дер Гейде, продемонстрировавший свое новшество членам городского управления Амстердама, получает должность брандмейстера города и основывает в Амстердаме в 1690 г. первую в Европе фабрику пожарных насосов (заливных труб) и рукавов, настойчиво пропагандируя новый механизм тушения пожаров.
Допустимо предположение, что Петр 1 мог увидеть пожарный насос ван дер Гейде во время пребывания в Амстердаме в 1697 г. Так или иначе, двухцилиндровый пожарный насос появился в нашей стране и получил название заливной пожарной трубы при Петре I.
Первые заливные трубы были довольно громоздкими, их нагнетательный механизм размещался в специальном коробе (ящике), куда вода заливалась вручную ведрами или доставлялась бочками. Неизвестный изобретатель снабдил в 1724 г. заливную трубу всасывающим рукавом, что сделало возможным при пожаре забирать воду с открытых водоемов и отказаться от неудобных заливных ящиков, существенно снизив вес пожарных труб.
Эволюции подверглись и парусиновые пожарные рукава ван дер Гейде — в связи с недостаточной прочностью парусины их стали делать из кожи с металлическими заклепками, но они оказались слишком тяжелыми и пропускали воду через швы. В 1822 г. братья Бурбах (Германия) изготовили на кустарном ткацком станке пер¬вый пожарный рукав без швов. Однако это техническое усовершен¬ствование оставалось нереализованным до середины XIX в., когда промышленность освоила массовое производство тканых пожарных рукавов без шва, сразу нашедших применение в пожарных частях и дружинах России.
В старой Москве, других городах России, как и в столицах Западной Европы, техника тушения пожаров совершенствовалась довольно медленно. Градостроительство явно опережало технические возможности борьбы с огнем. Вплоть до изобретения парового пожарного насоса Брайтуайтом и Эриксоном (Англия) в 1829 г. ручная пожарная труба оставалась основным средством тушения пожаров. В Россию заливные пожарные трубы ввозились из Голландии, Англии и Германии, стоили они очень дорого, поэтому покупали их в первую очередь для крупных верфей, военно-морского флота, царских дворцов, правительственных зданий. Однако уже в первой половине XVIII в. в России нашлись умельцы, хорошо освоившие конструирование и изготовление заливных пожарных машин, не уступающих заграничным образцам.
В 1739 г. сподвижник и «личный токарь» Петра I механик Андрей Нартов создал пожарный насос «для всенародной пользы». Специалисты Российской Академии наук и знаменитый математик и механик Леонард Эйлер, рассмотревшие оригинальную действующую модель и технические чертежи насоса Нартова, сделали заключение о безукоризненном конструктивном решении насоса и его полной пригодности для тушения пожаров. Но Петра I уже не было в живых, а современное правительство не проявляло рвения в улучшении пожарного дела, вследствие чего чертежи Нартова затерялись в петербургских архивах и до настоящего времени не найдены.
В послепетровский период наблюдается забвение «огнегасительных инструментов» и пренебрежение не только к ним, но и к другим начинаниям Петра I, направленным на улучшение пожарного дела в России. Лишь во времена царствования Елизаветы Петровны многие отечественные умельцы получают возможность совершенствовать технику борьбы с огнем.
Счастливой и плодотворной оказалась судьба Михаила Степанова, механика Московского арсенала. Пожары Москвы в 1736-1737 гг. натолкнули его на мысль создать насос, что и было им выполнено в 1752 г. на высоком техническом уровне. Вскоре именным сенатским Указом на Степанова возлагается обязанность технического наблюдения за исправностью пожарных труб, находящихся в правительственных учреждениях и в воинских командах Москвы, — так в России впервые появляется государственный надзор за состоянием пожарной техники того времени. Сенат предложил губернаторам в случае отсутствия специалистов, хорошо знающих устройство пожарных труб, заказывать последние у трубного мастера Михаила Степанова, благодаря искусству которого первопрестольная опережает стольный Петербург и по праву становится центром изготовления больших заливных труб, составляющих основу пожарных обозов. Заливные пожарные трубы подразделялись на большие, средние и малые. В случае пожара на верхнем этаже здания или на чердаке малую трубу устанавливали вблизи очага пожара и в ее короб качали воду средней трубой, которую устанавливали на первом или среднем этажах. В заливной короб средней трубы вода подавалась насосом большой трубы, которая наглухо прикреплялась к повозке, поэтому ее всегда устанавливали вблизи здания, где произошел пожар.
Производительность большой заливной трубы ручного действия составляла 18 ведер/мин, средней — 15 ведер/мин, малой — 12 ведер/мин (соответственно 216, 180 и 144 л/мин).
В середине XVIII в. одну большую заливную трубу обслуживали не менее 50 человек: 12 человек в две смены непрерывно качали тяжелое коромысло насоса, 8 человек обслуживали выкидные пожарные рукава, а 30 человек в одну и две «нитки» подносили к трубе воду ведрами, ушатами или доставляли ее конно-бочечными ходами; такого количества штатных рабочих в Москве не было, всю тяжелую работу с трубами на пожарах выполняли в соответствии с пожарной повинностью обыватели или солдаты воинских пожарных команд.
...В жаркий июльский день 1756 г. в Москве у красного крыльца Грановитой палаты состоялся просмотр противопожарных машин отечественного производства. На смотре присутствовали московская знать, генерал-полицмейстер, сенатские чиновники, важные господа из присутственных мест. В Кремль фабриканты привезли большие заливные трубы, чтобы удивить московскую знать хитроумными машинами, сработанными руками русских умельцев. Короба пожарных труб до краев залили водой, солдатам- качалыцикам предстояло вручную выкачать всю воду и получить из ствола как можно более высокую струю воды — замер ее высоты производился по специально установленной рейке. Три отечественные трубы получили высшую оценку: пожарная труба Монетного двора подала воду на высоту 11 сажень (более 23 м), труба фабриканта Чурашева — на высоту 10 сажень (более 20 м), труба фабриканта Шапошникова — на высоту 8 сажень (около 16 м). Этот смотр показал, что в России налажено производство пожарных машин ручного действия, вследствие чего от использования иностранных труб можно было отказаться.
Появление в Москве и других городах России заливных труб как наиболее совершенных для того времени технических средств борьбы с огнем, безусловно, требовало их квалифицированного обслуживания, которое мог осуществить только штатный и хорошо обученный персонал. (В царствование Михаила Романова в Москве появилось некое подобие пожарной команды. Тогда в 20-х гг. XVII в. на Земском дворе имелся пожарный обоз, включавший «вольно-наемных ярыжных людей», конные повозки, на которых вывозили на пожар бочки с водой, ведра, топоры, щиты из луба, багры и крюки, другой «огнегасительный инструмент», включая водоливные трубы. Однако активного противодействия огню ярыжный пожарный обоз оказать не мог в силу примитивности «тушительных инструментов», Москва продолжала гореть сильно и часто, и в основном борьбу с пожарами осуществляли обыватели и тогдашние стрелецкие полки.)
Первая пожарная команда в России создается Петром I в 1722 г. для «бережения от огня Адмиралтейства». Она имела заливную пожарную трубу, круглосуточное дежурство несли специально приписанные рабочие за плату.
В Москве ослабление внимания к вопросам пожарной безопасности в послепетровский период привело к опустошительным пожарам, что принудило городские власти вплотную заняться совершенствованием охраны первопрестольной от огня.
3 июня 1736 г. под Новинским монастырем около Арбата вспыхивает пожар, который за короткое время буквально опустошает всю прилегающую местность. Тушение пожара, названного Подновинским, проходило неорганизованно, плохо использовались огнегасительные инструменты, в районе бедствия не оказалось воды.
В мае 1737 г. в Москве снова вспыхнул страшный пожар, известный под названием Троицкого, во время которого за один день сгорело 12 330 различных строений и сооружений, в том числе 102 церкви, 11 монастырей, 4 дворца, 6 больших бань, 486 лавок и 2527 обывательских дворов. Огонь бушевал в центре города, от Арбата до Лефортова. Сверхгубительный пожар охватил и многие кремлевские здания. Загорелись деревянные леса и крыша над литейной ямой, где находился отлитый Иваном Моториным и его сыном Михаилом царь-колокол. Чтобы колокол не расплавился, сбежавшийся народ стал заливать водой раскаленный металл. В результате быстрого и неравномерного охлаждения от колокола откололся кусок весом 11,5 т. (Надо сказать, что в процессе предыдущей отливки колокола тоже произошел пожар, во время которого сгорела подъемная машина и была сильно повреждена кровля литейной ямы.) Поврежденный пожаром 3 мая 1737 г. царь-колокол оставался в литейной яме почти 100 лет. Его подъем из литейной ямы был осуществлен архитектором Монферраном 23 июня 1836 г.; с тех дней знаменитый царь-колокол (вес около 200 т, высота 6 м 14 см, диаметр 6 м 60 см) — уникальный памятник художественного русского литья — стал частью архитектурного ансамбля московского Кремля.
Подновинский и Троицкий пожары зримо выявили упадок пожарной охраны Москвы, забвение идей и мыслей Петра I в области борьбы с пожарами, что не могло не привести к бедственным последствиям. Тысячи обездоленных погорельцев бродили по улицам и переулкам города в поисках пристанища и пропитания. Народ роптал на бездействие властей, нераспорядительность полиции и неумелые действия повинностной пожарной охраны во время борьбы с огнем. После московских пожаров 1736-1737 гг. резко возрос спрос на заливные пожарные трубы.
В период царствования Елизаветы Петровны (1741-1761) было принято немало противопожарных указов.
В 1742 г. издается инструкция старшинам и старостам москов¬ского купечества, обязывающая их незамедлительно выполнять все требования полиции для сбережения от огня лавок, складов и друго¬го имущества, включая приобретение заливных труб.
Затем императрица «усмотреть соизволила, чтобы на улицах Москвы огонь не раскладывали без крайней нужды, притом как можно дальше от строений и чтобы при огне непременно и безот¬лучно находились люди».
В указе от 1748 г., касающемся неотложных мер по «бережению от огня» Москвы, сказано: «В городе от пожарных случаев надлежит иметь крайнюю предосторожность. Денные, ночные караулы и конные разъезды, определить еще от московских полков офицеров, артиллерийских служителей и рекрутов, дабы оных при пожарных случаях было бы без недостатку. А имеющийся в Москве в казенных магазинах порох, сколько где оного имеется не оставлять ничего, весь тот час вывезть в нарочно устроенные в поле каменные погреба, а внутрь Москвы оного пороха отнюдь не держать. В пожарное время все военнослужащие и рекруты и прочие до тех команд люди для утушения огня при том были неотменно, чего велеть смотреть накрепко. Также подтвердить московской полиции, чтобы она крепко следила за поджигателями и чтобы сами обыватели были поосторожнее и обязательно в утушении огня поступали рачительно и имели бы надлежащие огнегасительные инструменты. На пожары приказываем обязательно ездить членам всех присутственных мест.
Во время пожаров при вихрях и бурях большие заливные трубы, команды с инструментами и воинские пожарные команды надлежит разделять. Одним тушить, а другим быть в готовности в тех местах, где может возникнуть огонь от перекиной головни».
Из указа императрицы Елизаветы видно, что даже на правитель¬ственном уровне заливная труба в середине XVIII в. рассматрива¬ется как основное средство борьбы с пожарами.
В 1763 г. в Москве в составе полиции учреждается пожарная контора и для обслуживания заливных пожарных труб и другого инструмента определяется штат пожарных чинов: 1 брандмейстер, 12 унтер-брандмейстеров, 180 кучеров (фурманов), 14 мастеров пожарных труб и других мастеровых разных специальностей, 20 драгунов для посылок. Пожарная контора Москвы имела 40 заливных пожарных труб отечественного изготовления, 120 конно-бочечных ходов «на дровнях и роспусках», 382 лошади. Служащие пожарной конторы, пожарные трубы, лошади и повозки размещались в специальных отапливаемых помещениях на съезжих дворах (при полицейских участках). Пожарную контору возглавлял брандмайор, обычно из полицейских чинов.
Помимо тушения пожаров пожарная контора обязана была производить чистку дымовых труб в жилищах обывателей, для чего в штат конторы были введены 1 трубочистный мастер и 72 трубочиста. И еще один вид работ, не относящийся непосредственно к пожарной службе, поручается выполнять пожарным — речь идет об уличных фонарях.
В древней Москве улицы не освещались, так как всякое движение по городу с наступлением темноты полностью прекращалось. Если же у кого-либо возникала необходимость идти после захода солнца по улицам, он обязательно должен был брать с собой зажженный фонарь, стекла которого делались из слюды.
С течением времени жизнь в Москве менялась, движение увеличивалось, в связи с чем возникла нужда в освещении улиц в темное время суток. Поэтому в ноябре 1730 г. был издан царский указ, согласно которому каждый владелец московского дома с наступлением темноты обязан был поставить перед своим участком на улице столб с фонарем и строго следить, чтобы свечи в нем горели до полуночи. Впоследствии полиции было приказано поставить на улицах стеклянные фонари на расстоянии 10 сажен друг от друга, в одну линию. Фонари были нового образцы — масляные (использовалось конопляное масло), с фитилем.
Следить за содержанием уличных фонарей должна была московская управа Благочиния. Управа возложила обязанности по обслуживанию фонарей на пожарных, которые должны были с вечера зажигать фонари, наливать в них масло, вставлять фитиль, протирать закопченные стекла фонарей. Вероятно, уличное освещение явилось одной из причин реорганизации в 1799 г. московской пожарной конторы в пожарную экспедицию, в обязанности которой кроме тушения пожаров входило зажигание уличных фонарей, горевших только восемь месяцев в году — с сентября по май — от наступления сумерек до полуночи. В короткие и светлые летние вечера москвичи обходились без уличного освещения.
Масляные фонари использовались вплоть до середины XIX в., когда конопляное масло было заменено смесью спирта и скипидара с связи с тем, что пожарные служители (фонарщики), в обязанности которых входила заправка и зажигание уличных фонарей, экономили фонарное конопляное масло, съедая его с гречневой кашей, и освещение было весьма тусклым.
Университетские ученые разработали зловонную смесь спирта со скипидаром, по их мнению, непригодную для употребления в качестве пищевого продукта. Московский обер-полицмейстер Беринг, желая проверить это, спросил одного из фонарщиков, подавая ему полную рюмку, может ли он выпить эту смесь.
— С удовольствием, — ответил пожарный и тотчас опрокинул содержимое рюмки в рот.
— Ну каково?
— Ничего, Ваше превосходительство, очень крепко, но пить можно.
В 1862 г. в уличных фонарях вместо спиртовой смеси стали использовать керосин.
Но вернемся к прямым обязанностям московской пожарной экспедиции, предшественнице Московской городской профессиональной пожарной команды. Экспедиция содержалась за счет сметы городской управы Благочиния. Вся территория города была разделена на 20 районов выезда, в каждом из которых находилась пожарная часть. По штату в пожарной части предусматривалась должность 1 брандмейстера, отвечающего за содержание пожарного обоза и обслуживание уличных фонарей. Конный пожарный обоз имел не менее 3 заливных труб и повозку для вывоза на пожар бочек с водой и другого пожарного инструмента.
Малочисленность штатных пожарных служителей восполнялась за счет населения, выполнявшего пожарную повинность. Для участия в тушении пожаров к пожарной части приписывались горожане по месту жительства — не менее 75 человек, не считая людей, обязанных являться по росписи к месту пожара с ведрами, топорами и крючьями, чтобы заливать водой тлеющие головни, ломать и разбирать строения. Приписанных к пожарной части обывателей делили на три группы: одна группа постоянно дежурила на съезжем дворе и первой выезжала на тушение пожара в составе конного обоза, вторая являлась к брандмайору и выполняла его распоряжения, а третья группа являлась на съезжий двор на случай другого пожара.
Для москвичей пожарная повинность являлась тяжелым бременем, и многие под различными предлогами уклонялись от нее. Богатые люди вместо себя нанимали пожарных служителей, посылали на съезжий двор слуг и холопов, простому же народу приходилось нести всю тяжесть пожарной повинности, выполняя на пожарах тяжелую и опасную работу. Год от года все острее ставился вопрос об освобождении жителей города от тягостного участия в тушении пожаров, как от обязанности, не свойственной духу времени.
В царствование благочестивого государя Алексея Михайловича повинностная пожарная охрана органически вписывалась в обычаи и нравы феодальной Москвы. В случаях пожара объезжие головы, дьяки, решеточные приказчики сотские и десятские стремились как можно больше собрать народу без различия чина с топорами, ведрами и крюками, но это не всегда обеспечивало успех в борьбе с огнем ввиду примитивности огнегасительных средств.
С появлением в Москве пожарных заливных труб участие простых горожан в тушении пожаров теряло практический смысл — использование пожарной трубы требовало определенных профессиональных технических навыков. И еще одно обстоятельство заставляло пересмотреть пожарное законодательство 1649 г.: древняя столица богатела, возникали фабрики и заводы, развивались ремесла и торговля, становилось невыгодным отвлекать работоспособную часть населения от хозяйственной деятельности, используя ее на постоянных дежурствах в съезжих дворах. В канун XX в. в Москве сложились все условия для отмены пожарной повинности и создания на ее базе профессиональной пожарной охраны.