Цель РУБИН ЦЕНТР БЕЗОПАСНОСТИ - предложение широкого спектра услуг по низким ценам на постоянно высоком качестве.

Эвакуация

Владимир Ильич Иткин, корреспондент ТАСС, журналист со всесоюзной известностью, к сожалению, несколько лет назад ушедший из жизни, писал: «Ничего страшнее и фантастичнее эвакуации цветущего города, города- сада, эвакуации навечно, не знала летопись человечества. Гибель Помпеи, — и та гуманнее и понятнее человеческому сознанию, чем эвакуация Припяти... Сотрудники милиции, на чьи плечи легла эта поистине «адова» работа, приняли на себя колоссальные психологические перегрузки. Один из бельгийских журналистов говорил в мае 1986 года, что те, кто осуществлял это фантастическое перемещение тысяч людей в дьявольских условиях чернобыльской радиации будет травмирован на всю жизнь...». Да, в начальный период ликвидации последствий чернобыльского Апокалипсиса именно милиции во взаимодействии с внутренними войсками пришлось обеспечивать выполнение трех невероятно трудных задач:
—эвакуацию населения из г. Припяти, а затем и других населенных пунктов 30-ти километровой зоны;
—функционирование надежного пропускного режима, исключающего проникновение в зону радиационного заражения и доступ к особо важным высокорисковым объектам АЭС и ее жизнеобеспечение;
—соблюдение общественного порядка и подавление криминальных проявлений в 30-ти километровой зоне радиационного заражения, круглосуточную и бесперебойную работу служб ГАИ и мероприятий по дезактивации машин, оборудования, строительных материалов.
    
Возглавляли эту работу в органическом постоянном взаимодействии с руководством МВД Украины ответственные представители МВД СССР в зоне катастрофы в ранге руководителей Оперативных групп Министерства в Чернобыле.
    
С первых часов катастрофы эти группы возглавляли заместители Министра, — Василий Иванович Другое, Кирилл Борисович Востриков, Николай Иванович Демидов, Борис Васильевич Заботин, Борис Кузьмич Елисов, Иван Тимофеевич Богатырев, затем, начиная с конца июля 1986 г., начальники ряда служб МВД СССР — Леонид Васильевич Зверковский, Анатолий Кузьмич Микеев, Виктор Семенович Свистунов и Геннадий Петрович Тесленко.
     
Когда произошел взрыв на Чернобыльской атомной станции, Министр внутренних дел СССР Александр Владимирович Власов находился в командировке в Ленинграде. Здесь в кабинете начальника ГУВД около 23 часов 27 апреля его и застал звонок по «ВЧ» члена политбюро ЦК КПСС Николая Ивановича Рыжкова, — второй за сутки. Позже в обстоятельной трехчасовой беседе со мной А. В. Власов вспоминал, что информация, услышанная им в тот вечер, была одной из самых страшных в жизни. Предсовмин СССР Н. И. Рыжков коротко проинформировал министра, что «директивные органы» (так именовали тогда Политбюро ЦК КПСС) по предложению уже находившегося в зоне катастрофы Бориса Евдокимовича Щербины, приняли тяжелое, но неизбежное, безальтернативное решение, — о немедленной, полной, — до последнего человека, — эвакуации населения города Припяти и десятков населенных пунктов в зоне радиационного поражения. «Щербицкий и Правительство Украины вместе с белорусскими товарищами уже активно работают над этой задачей, — сказал Рыжков, — Но основная тяжесть эвакуации десятков тысяч людей в смертельно опасных условиях ложится на МВД, на милицию. Каждый час задержки эвакуации может стоить многих жизней», — заключил Н.И. Рыжков. Единственное, что я спросил тогда у Николая Ивановича, — вспоминал Министр, — надолго ли вывозим людей. «Его ответ заставил сердце похолодеть: возможно, навсегда, Александр Владимирович. Легасов говорит, что при самом благоприятном развитии ситуации в Припять и в пораженную радиацией зону нельзя без риска для здоровья и жизни возвращаться минимум век. Но это — информация только для Вас. Людям говорим, что вывозим их на неделю-другую. Такая вот «ложь во спасение», с какой-то обреченностью закончил разговор член высшего партийного ареопага»...
    
27 апреля 1986 года в кабинет первого заместителя Министра внутренних дел СССР Василия Петровича Трушина в здании МВД СССР на четвертом этаже по улице Житной, дом 16 был вызван генерал-майор милиции Козин Николай Федорович, в то время — заместитель начальника Главного управления охраны общественного порядка МВД СССР. Козин Н.Ф. уже знал, что В. П. Трушин возглавил чрезвычайный Оперативный штаб МВД СССР по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы.
    
Секретарем этого особого оперативного органа Министерства стал его непосредственный начальник генерал-майор милиции Жорич Анатолий Петрович. «Видимо, придется лететь в Чернобыль», — думал Н.Ф. Козин, входя в знакомый кабинет В. П. Трушина, — авторитетного милицейского руководителя, бывшего комсомольского вожака столицы, внесшего большой вклад в укрепление правопорядка и законности в Москве, и — не ошибся. Василий Петрович в своем обычном доброжелательном, но строгом стиле сообщил, что именно ему совместно с заместителем Министра внутренних дел Украины, генерал-майором милиции Г. В. Бердовым необходимо в зоне катастрофы осуществлять руководство и координацию беспрецедентной в мировой полицейской практике акцией, — эвакуацией населения многотысячного города (а затем и других населенных пунктов) в сверхэкстремальных условиях радиационного заражения. «По всем вопросам, требующим проработки в центре, в любое время обращайтесь ко мне и к Елисову».
    
Генерал-полковник внутренней службы Борис Кузьмич Елисов, отвечавший в Министерстве за милицию общественной безопасности, героический участник штурма Берлина, тяжело раненный в самые последние часы войны в составе группы разведчиков, искавших наиболее приемлемые пути подхода к рейхстагу, и встретившей Победу в бинтах и гипсе, был к моменту Чернобыльской катастрофы тяжело (сам он знал, что смертельно) болен, на тщательно скрывал это от окружающих. Долг для генерала всегда был на первом месте в жизни, эта подвижническая убежденность на генетическом уровне досталась ему от отца. Процитирую генерала Г. К. Тыркалова, бывшего Главного инспектора МВД СССР, хорошо знавшего Бориса Кузьмича: «Отец Бориса, Кузьма Иванович Елисов, был начальником райотдела милиции. Когда началась война, с таких должностей в армию, как правило, брать не торопились, что вполне понятно: в тылу надо было обеспечивать железный общественный порядок, так как немцы засылали в тыл всякого рода провокаторов, которые должны были сеять среди населения панику, распространяя ложные зловещие слухи, чинить диверсии. И все же Кузьма Иванович рвался на фронт. Ведь не зря же И. В. Сталин сказал: «Над нашей Родной нависла серьезная опасность». Как тут усидеть в глубоком тылу? В первую очередь, надо было сдержать натиск вооруженного до зубов оголтелого врага. Словом, Кузьма Иванович решительно рвался на фронт, и в конце концов его просьбу удовлетворили. А через два месяца пришла похоронка: погиб смертью храбрых.
    
Место погибшего отца занял сын, который вскоре тоже ушел добровольцем на фронт. Борис был еще совсем молод, в 17 лет в качестве дивизионного разведчика воевал с фашистами. Брали «языков» — не простое это дело, не всякому по плечу; пробивались в тыл противника, стремясь определить, на что он способен, где сосредоточил основные силы, и, конечно же, высматривали «узкие» места, чтобы со своей стороны вернее нанести удар. Иной раз приходилось вступать в открытый бой, где нередко гибли боевые друзья. Пули не миновали и Бориса: был ранен, слава богу, выдюжил. После госпиталя, как мужественного и опытного бойца, его поставили командиром разведгруппы. Проявил себя добросовестно, честно, за что и получал награды. Так дошел до Берлина, где получил самую дорогую для него из всех наград — Орден Славы».
    
Стоит добавить к словам Г. К. Тыркалова, что во всей своей работе Б. К. Елисов привык опираться на опыт, волю и профессионализм фронтовиков. В год чернобыльского лихолетья именно они, участники битвы с фашизмом, составляли ядро руководящего состава Службы милиции общественной безопасности страны, на которую легла главная тяжесть работы по эвакуации населения и поддержание порядка в зоне отчуждения и вокруг нее. В этом плане фигура Н. Ф. Козина, — первого представителя службы милиции общественной безопасности МВД СССР, прибывшего в зону катастрофы из Москвы, особенно характерна. Вот какое письмо получил его отец в победные дни 1945 года от командира части, в которой воевал Николай Федорович (это письмо обнаружено было в бумагах его отца после войны):

    
«Здравствуйте, уважаемый Федор Ксенофонтович!
    
Пишет Вам начальник, у которого служил Ваш сын Николай Федорович. Прежде всего, благодарю, что воспитали такого героя как Николай. Очень жаль, если он не вернется в мою часть.
    
9.2.45 г. в районе города Бреслау при выполнении задания Николай был ранен в обе ноги... Противники пытались захватить дорогу, по которой мы следовали. Ранение пришлось в мягкие ткани средней трети бедра, кость не задета. В хорошем состоянии я отвез его в медсанбат, затем в госпиталь. Госпиталь этот от нас в 30 км. Я посылал туда машину, и сегодня она вернулась без Николая, так как его эвакуировали в тыл.
    
Если Вы раньше получите от него письмо, сообщите ему об этом. Все же надеюсь, что он меня найдет. О его благополучии и состоянии не беспокойтесь — ранение легкое.
    
Пишите мне, где он сейчас и что с ним.
    
Полевая почта 21526.
    
Чапни Валентин Илларионович».

    
Через час после приказа В. П. Трушина Н.Ф. Козин спецрейсом вылетел на место катастрофы. Вместе с ним в зону атомной катастрофы отбыли генералы Ю. С. Ключарев, Н. Н. Сычев, полковники Н. Н. Фролов и В. К. Лось, — за плечами у всех фронтовые дороги Великой Отечественной...
    
Уже в самом авиалайнере МВД СССР Николай Федорович обсудил предстоящие шаги с Николаем Николаевичем Сычевым, также фронтовиком Великой Отечественной, ныне покойным, в то время занимавшим пост заместителя начальника Управления специальных войск ГУВВ МВД СССР. Человеком авторитетным, имевшим богатый опыт решения сложных ситуаций, затрагивающих тысячи мирных граждан. «Но такой ситуации, в которой оказались наши боевые друзья, — милиционеры Припяти, история полицейских служб и национальных гвардий Старого и Нового Света не знала» — вспоминал Николай Федорович почти 25 лет спустя.
    
Тем временем, беспрецедентная в мировой истории эвакуация населения из Припяти и зараженной зоны вокруг ЧАЭС началась с 14.00 27 апреля 1986 года.
    
Обстановка в Припяти была крайне тревожна. Вот как позже вспоминал о ней Леонид Петрович Телятников, — человек, возглавивший борьбу пожарных с атомной смертью, заплативший за победу в этой борьбе десятками лет своей жизни:
    
«Очень многое высветил в нашей жизни этот взрыв на АЭС: высокое мужество и самоотверженность одних и преступную халатность, самоуспокоенность других, показал, кто истинный борец, а кто слабодушный трус и перестраховщик... Одни бросались в радиоактивный дым, оказывали помощь пострадавшим, а другие бездействовали, дожидаясь «целеуказаний из Москвы». Некоторые руководители, забыв о своем моральном долге, постарались «спецрейсами» отправить из Киева в крымские санатории членов своих семей. Я узнал об этом уже в больнице, и так мне горько, больно стало на душе, стыдно, что я с этими людьми состою в одной партии. И так обидно было за наших ребят: к тому времени шестеро уже скончались.
    
У человека должна болеть совесть за то, что произошло и происходит вокруг. Как же иначе? Нам всем остро не хватает нравственного максимализма! А ведь именно он — основа самоотверженности.
    
Мне уже в клинике рассказывали о непостижимых вещах, которые творились после аварии в Припяти. Утром 26 апреля в городе состоялось совещание, на котором один из руководителей Киевского обкома партии дал указание делать все для того, чтобы в Припяти продолжалась «нормальная жизнь»: школьникам — учиться, проводить запланированные мероприятия, праздновать свадьбы...
    
Я перестал после этого уважать многих партийных руководителей: встречаю на киевской улице — руки не подаю.
    
Да, были у нас и беглецы. Но не среди пожарных и их семей. Даже те парни, которые имели возможность отправить жен с детьми на собственном транспорте, ею не воспользовались. Это тоже о многом говорит, согласитесь. Все, кого не забрали в больницу, стали дожидаться и помогать проведению организации эвакуации. Среди беглецов были и те, кого я лично считал честными и порядочными людьми. Они оправдывались «боязнью за свою семью». Кто-то из них потом вернулся «добрать дозу», кто-то повинился. Но простить этих людей лично я все равно не смогу...»
    
Еще в 5 часов утра в Припять прибыл заместитель министра внутренних дел УССР генерал-майор милиции Г. В. Бердов. Он и взял в свои руки руководство по охране общественного порядка и организации госавтоинспекции. Из области вызвали дополнительные силы.
    
В боевом журнале ГОВД Припяти записано, что на 8 час. утра 27 апреля было госпитализировано 38 работников милиции.
    
О том, как они работали в тот напряженный момент, вспоминал генерал Бердов: «Скажу сразу, Припятский горотдел внутренних дел принял все возможное, чтобы исключить радиационное поражение людей. Весь город быстро был оцеплен. Но мы еще полностью не ориентировались в обстановке, так как милиция своей дозиметрической службы не имела. А с АЭС сообщили, что произошел пароводяной выброс. Эта формулировка считалась официальной точкой зрения руководства атомной станции. Я туда подъехал часов в восемь утра.
    
Но сначала зашел в пустой кабинет Брюханова. Увидел полную беспечность. Окна распахнуты. Людей нашел уже в кабинете Фомина. На первый вопрос, который я поставил: «Что произошло?» — они ответили: «Разрыв паропровода». Но когда я посмотрел на Фомина, я понял, что все серьезнее.
    
Сейчас понимаю, что это была неправильная информация. Ведь они какую-то реальную картинку уже имели, но честно о реальной опасности не сказали. Может быть некоторые наши сотрудники не попали бы в больницу.
    
Вернулись мы в свой горотдел. Как раз начали прибывать дополнительные силы. А вскоре приехал министр Минэнерго СССР А. И. Майорец. Ему тоже, как выяснилось, не докладывали полной картины. Но он сориентировался и принял решение о глушении 1-го и 2-го энергоблоков. Я присутствовал, когда он разговаривал по телефону с Председателем Совета Министров СССР Н. И. Рыжковым об остановке на станции.
    
Конечно, была неразбериха. Например, заместитель министра здравоохранения СССР товарищ Воробьев говорил: «Чего вы здесь паникуете!».
    
В 16 часов в зале заседания бюро Припятского горкома партии появились Фомин и Брюханов. И впервые главный инженер сказал, что реактор взорван, а на территории станции валяется графит.
    
В 15 часов к нам прибыл заместитель министра МВД СССР генерал-майор внутренней службы В. И. Другов.
    
Где-то к 19 часам прилетел Б. Е. Щербина, который после ознакомления с обстановкой и переговоров с Н. И. Рыжковым принял решение об эвакуации населения Припяти.
    
Все необходимые планы и средства уже находились в полной боевой готовности. Было, например, известно, что к сектору № 1 подается 280 автобусов, к сектору № 2–330 и т.д. Сопровождающие транспорт сотрудники милиции имели специальные карты с маршрутами движения, местами сбора в колонны, адресами расселения. Все организаторы были обеспечены радиостанциями и имели свои позывные.
    
Когда обсуждались вопросы эвакуации, то выдвигались разные предположения. Были мнения о широком использовании пароходов, поездов. Но учитывая, что город достаточно компактен, приняли окончательное решение о вывозе населения автобусами прямо от подъездов жилых домов. Организация этого дела в основном легла на органы внутренних дел.
    
Участковые инспекторы вместе с сотрудниками милиции паспортного стола горотдела милиции сделали подробный обход всех жилых домов. Было определено количество жителей, проживающих в каждом подъезде, составлены соответствующие карточки. Всего жителей 47000 человек, из них 17000 детей и 80 лежачих больных. Учтено было все. В частности, кому и какую помощь придется оказать.
    
С учетом полученных данных весь жилой массив разбили на пять секторов. И за каждым из них закрепили ответственных работников милиции из начальствующего состава. Расчет деления при этом такой: по одному-два человека на жилой подъезд.
    
27 апреля — в районе г. Чернобыля, на второстепенных дорогах было сосредоточено 1200 автобусов (из них 100 резервных) и примерно 200 бортовых грузовых автомобилей. А для железнодорожной станции Янов подготовили два дизельпоезда на 1500 мест.
    
12 часов 20 мин — в Припятском горотделе милиции состоялся инструктаж начальников эвакуационных секторов, их заместителей и старших нарядов.
    
13 часов — прошел инструктаж всего личного состава, задействованного в проведении эвакуации.
    
Особое внимание было обращено на строжайшее соблюдение законности, вежливого и внимательного отношения к людям, недопущение конфликтных ситуаций.
    
14 часов 20 мин — по местному радио передано сообщение Припятского горисполкома об эвакуации населения.
    
К этому времени сотрудники органов внутренних дел повторно обошли жилой массив, разъяснили жителям порядок эвакуации. Всем порекомендовали закрыть окна, балконы, отключить бытовые электроприборы, перекрыть водопроводную сеть. Советовали взять также с собой документы, ценности, необходимые в дороге вещи. Одновременно проводился учет населения, выявились больные и престарелые люди.
    
13 час. 50 мин — жители города были собраны у подъездов своих домов.
    
14 час. 00 мин — автобусы были поданы к своим подъездам, началась посадка. Затем в сопровождении ГАИ автобусы отправились в путь до пунктов дезобработки в Ивановском, Вышгородском, других районах Киевской области. Потом последовали до пунктов расселения в деревнях.
    
16 час. 30 мин — эвакуация г. Припяти практически завершена.
    
Основную часть людей вывезли на автобусах, затем поездами, теплоходами. Некоторые отбыли на личном транспорте.
    
18 час. 20 мин — произведен повторный поквартирный обход с целью выявления лиц, которые по каким-либо причинам все-таки остались в городе. Определились также закрытые на замок двери.
    
Во время эвакуации было прервано движение судов на реке Припять и закрыта железнодорожная станция Янов.
    
Следует отметить, что эвакуация населения шла не только по традиционным дорогам. После аварии в короткое время военными саперами был возведен понтонный мост через реку Припять. По нему и прошла часть автобусов, регулируемых инспекторами ГАИ, которые не покидали свои посты, несмотря на густое облако пыли...»
    
Приведем свидетельство человека, ставшего очевидцем той трагической эвакуации, — Евгения Ивановича Игнатенко, крупнейшего ученого и организатора атомной энергетики, доктора технических наук, в апреле 1986 года он был заместителем руководителя Всесоюзного объединения «Союзатомэнерго» и прибыл на место катастрофы в ее первые часы. Незадолго до своей трагической гибли в мае 2001 года он за товарищеским столом в помещении Ассоциации «МВД — Щит Чернобыля» назвал эвакуацию населения из Припяти и зоны отчуждения в целом «беспримерным подвигом МВД, исполненным подлинного трагизма и самопожертвования». Вот как описывает он картину эвакуации Припяти:
    
«В 10 часов утра около здания горкома партии (г. Припяти) собралась группа (в основном мужчины) — человек 40. Они довольно возбужденно стали требовать разъяснений, почему их до сих пор не эвакуировали, утверждали, что сами руководители города уже уехали. Я как раз проходил мимо по каким-то делам, но, увидев собравшихся, подошел к ним, стал успокаивать. Затем ко мне присоединился генерал Бердов — заместитель Министра внутренних дел Украины. Общими усилиями народ нам удалось успокоить. Мы объяснили, что эвакуация начнется, как только все будет готово. Обратили их внимание на то, что мы тоже находимся здесь и никто из руководства народ на произвол судьбы не бросит.
   
После обеда, точнее после 14 часов дня, начался массовый вывоз жителей из города. Эта работа в основном велась под руководством милиции и прошла на редкость организованно. За каждым жилым подъездом закрепили автотранспорт. Он подходил непосредственно к дверям домов. Кроме того, за каждый дом, подъезд и квартиру предварительно назначали ответственных. Это было результатом подготовительной работы, которую в ночь с 26 на 27 апреля проделали сотрудники милиции под руководством генерала Бердова, совместно с советскими органами. Эвакуация жителей из г. Припяти прошла быстро, без паники и очень организованно... Эвакуированным было сказано, что вывоз людей производится на три дня, в связи с этим разрешалось брать с собой только документы, ценности и вещи в виде ручной клади. Работники милиции, патрулировавшие по городу в бронетранспортерах, взяли дома под охрану».
    
К этому свидетельству необходимо добавить, что эвакуация населения Припяти осуществлялась органами милиции в тесном взаимодействии с воинами 290-го Новороссийского Краснознаменного мотострелкового полка ВВ МВД СССР и первого специального моторизированного полка милиции внутренних войск МВД СССР.
    
Данные о количестве эвакуированных в те трагические дни до сих пор у разных исследователей не совпадают, разночтения составляют 5–7 тысяч человек. На мой взгляд, наиболее близкие к реальным данные приводят исследователи И. И. Веремеенко и Д. В. Зверковский в статье «Организация деятельности служб общественной безопасности в условиях ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы», опубликованной в 1997 году в изданном Ассоциацией «МВД — Щит Чернобыля» сборнике «МВД: подвиг в Чернобыле» (М., 1997 г., стр. 243–244):
    
«После переданного по местному радио сообщения об эвакуации населения сотрудники милиции, выдвинутые к этому времени на исходные позиции, начали поквартирный обход, разъясняя жителям необходимость и порядок эвакуации. Закрепленные за подъездами сотрудники милиции обеспечивали организованную посадку эвакуируемых в прибывшие автобусы и их отправку к местам формирования колонн. Автобусы заполнялись из расчета наличия сидячих мест и численности семей. Сформированные колонны (по 15–20 автобусов в каждой) отправлялись в сопровождении ГАИ к месту назначения.
    
Эвакуация населения г. Припяти была закончена за 2 ч. 40 мин. Было эвакуировано 44460 человек, в том числе автобусами 33460, железнодорожным транспортом — 2200, самостоятельно выехали железнодорожным и индивидуальным транспортом 9800. После проведения эвако- мероприятий работники милиции провели повторный поквартирный обход, чтобы выявить оставшихся граждан и незакрытые квартиры.
    
Последующая эвакуация населения из 10- и 30-километровых зон вокруг ЧАЭС внесла определенные коррективы в теорию и практику гражданской обороны. Дело в том, что эвакуация как один из способов защиты населения от оружия массового поражения, планировалась только из категорированных городов и объектов, а также зон возможного катастрофического затопления. При ликвидации последствий аварии на ЧАЭС население, а также сельскохозяйственные животные эвакуировались и из сельской местности, где уровень радиоактивного заражения был опасен для жизни и здоровья людей.
    
За весь период было эвакуировано 114783 человека и вывезено 75500 голов крупного рогатого скота, более 7 тыс. свиней, 11100 овец, 2300 лошадей.
    
Основными видами нарядов, обеспечивающих охрану общественного порядка и безопасность дорожного движения при эвакомероприятиях, были контрольно-пропускные пункты (КПП). Они размещались в специально оборудованных помещениях, оснащенных телефонной и радиосвязью, приборами дозиметрического контроля, необходимой служебной документацией. В состав наряда на КПП включались представители различных служб милиции, а также следователи органов внутренних дел. Поэтому помещения, где функционировали наряды КПП, выполняли роль своеобразных опорных пунктов для других видов служебных нарядов. Задержанные нарушители общественного порядка доставлялись для разбирательства, как правило, на КПП.
    
Контроль за состоянием порядка в городе с 29 апреля по 5 мая осуществлялся с помощью вертолетов. Сотрудники УООП МВД УССР майор милиции М. В. Яворский и капитан милиции П.Д. Мельник осуществили 7 вылетов общей длительностью 15 часов. Такая организация охраны просуществовала до середины августа 1986 г.
    
Следует отметить, что вопросам организации патрульнопостовой службы г. Припяти много сил и времени отдавали работники Главного Управления охраны общественного порядка МВД СССР и МВД УССР полковник милиции О.М. Васильев, капитаны милиции И. А. Гонтаренко и И. И. Кобзарь, майор милиции М. В. Яворский, лейтенант милиции И.М. Петренко.
    
Одновременно 30 апреля был введен контрольный режим на прилегающей к ЧАЭС территории. Для этого было создано 9 контрольно-пропускных пунктов на дорогах, ведущих непосредственно в г. Припять и на ЧАЭС, 3 КПП в Чернобыльском и по 5 КПП в Ивановском и Полесском районах.
    
Всего на 7 ч. 30 мин 30 апреля для охраны общественного порядка было задействовано 2227 человек, в том числе от:
—внутренних войск — 850 человек;
—работников МВД УССР — 190 человек;
—УВД Киевской области — 299 человек;
—МВД СССР — 399 человек;
—УВД Житомирской области — 250 человек;
—противопожарной службы — 99 человек.
    
В дальнейшем эти силы продолжали увеличиваться: 1 мая — 2465 человек, 2 мая — 2566 человек.
    
Позже, в беседе со мной экс-министр внутренних дел СССР генерал-полковник Александр Владимирович Власов вспоминал об одной специфической проблеме, остро вставшей перед руководством МВД СССР и МВД Украины при проведении эвакуации населения из Припяти и 30-ти километровой зоны. Речь шла о полном отсутствии какой-либо правовой регламентации этого чрезвычайного мероприятия, затрагивавшего конституционные права граждан, в частности, право на неприкосновенность жилища и свободного выбора места жительства. В директивные органы посыпались десятки обращений граждан, особенно пожилых, с требованием вернуть их в обжитые дома и селения. Многие просто не могли осознать реальности грозившей им смертельной опасности. В МВД СССР вопросами оказания правовой помощи руководству Украины в этом вопросе в экстренном порядке занимались лучшие «правовики» Министерства, — Б. В. Заботин, Ю.Н. Кукушкин, Л. В. Акименко и ряд других. На совещании руководства МВД СССР, где рассматривался вопрос отсутствия правовой регламентации эвакомероприятий, Александр Владимирович Власов жестко сказал: «Когда ошибается столяр или слесарь, за плохую работу ругают лично их. Когда ошибается сотрудник милиции, ругают власть, народную власть. Милиция работает без права на ошибку!». После тщательной и глубокой проработки этого вопроса в Москве и Киеве, исполком Киевского областного Совета народных депутатов принял решение «О дополнительных мерах по обеспечению общественного порядка в 30-километровой зоне Чернобыльской АЭС» от 15 мая 1986 г. В нем отмечалось, что в связи с аварией на Чернобыльской АЭС и с целью создания нормальных и безопасных условий жизни жители городов Припяти, Чернобыля и прилегающих к ним населенных пунктов были временно эвакуированы. В то же время отдельные граждане не оставили жилые дома и не выехали в места эвакуации, без надлежащего разрешения проникали на территорию опасной зоны. Принимая во внимание, что авария на Чернобыльской АЭС по последствиям граничит с обстоятельствами стихийных бедствий, с целью обеспечения санитарно-эпедимического благополучия населения, руководствуясь п. 14 ст. 30 Закона УССР «Об областном Совете народных депутатов УССР», исполком областного Совета народных депутатов постановил:
1.Обязать всех граждан, которые не эвакуировались из 30-километровой зоны Чернобыльской АЭС, немедленно оставить ее и переселиться по указанию соответствующих компетентных органов в безопасную для здоровья зону.
2.Обязать исполком Припятского городского Чернобыльского районного Совета народных депутатов, управление внутренних дел и отдел здравоохранения облисполкома применять меры принудительной эвакуации к лицам, которые во вред своему санитарно- эпедимическому благополучию отказываются от эвакуации.
3.Установить, что граждане, которые без надлежащего разрешения проникают на территорию 30-километровой зоны Чернобыльской АЭС, подлежат удалению из нее в принудительном порядке органами внутренних дел.
    
На основании этого решения работники милиции были наделены правом при необходимости применять принудительную эвакуацию к отдельным гражданам, которые не желали покидать свои жилища, а также удалять в принудительном порядке лиц, проникающих на территорию 30-километровой зоны Чернобыльской АЭС без надлежащего на то разрешения.
    
Сегодня либеральные СМИ часто повторяют утверждение об отсутствии правовых гарантий интересов граждан в советский период. На примере эвакуации 115 тысяч человек в сверхэкстремальных условиях Чернобыля, их последующего расселения и трудоустройства на новом месте видно, что милиция, органы внутренних дел даже в форсмажорных обстоятельствах действовали строго в рамках закона. Сравните это с проблемами населения из Нового
    
Орлеана в США во время урагана Катрин в апреле 2005 года, хотя там о цунами было известно за неделю...
    
Говоря об эвакуационных мероприятиях апреля 1986 года нельзя не сказать о том большом вкладе в обустройство людей на новых местах проживания, который внесла в тот сложнейший период уголовно-исполнительная система МВД СССР. На ее деревообрабатывающих предприятиях вне плана, в кратчайшие сроки по решению Оперативной группы Политбюро ЦК КПСС в мае — июне 1986 г. были изготовлены и доставлены в места компактного проживания беженцев десятки тысяч сборных жилых домов. Курировал эту работу Заместитель Министра генерал- полковник внутренней службы И.Т. Богатырев, 17-летним пареньком защищавший Сталинград, внесший большой вклад в практическую реализацию творческого замысла Евгения Вучетича — создание величественного монумента на Мамаевом кургане.
    
В последние годы в ряде СМИ, называющих себя «либеральными», в статьях о Чернобыльской катастрофе стало чуть ли не хорошим тоном говорить о том, что ликвидация аварии проходила чуть ли не в обстановке паники, мародерства и трусости власти. Возникает вопрос: насколько обоснованы эти утверждения? Говорят, что МВД СССР, как и МВД Украины сознательно замалчивали эти факты, якобы свидетельствовавшие о моральном кризисе советского социума.
    
Да, факты мародерства, паники, трусости отдельных представителей власти, в том числе на самом высшем уровне, как теперь говорят, имели место быть. Но они не имели массового характера, при выявлении их сотрудниками МВД СССР беспощадно пресекались.
    
В работе по предотвращению и ликвидации паникерства и распространения ложных слухов, будораживших население, важную роль играли политработники МВД СССР и оперативно-розыскные службы милиции. В самом начале мая спецрейсом в зону катастрофы прибыл первый заместитель начальника Политуправления МВД СССР генерал- майор Томашов Юрий Андреевич. Это был авторитетный, жесткий и опытный руководитель с уральским характером и закалкой. Он родился 30 июля 1938 года в поселке Теплая Гора Чусовского района Молотовской (ныне Пермской) области в семье потомственных металлургов, работавших на заводах графа Шувалова. Его дед и отец были доменщиками, мать Степанида Николаевна стала матерью-героиней, воспитав 7 детей (4 сына и 3 дочери). Сам Юрий в 16 лет пошел работать рабочим — слесарем на Теплогорский литейно-механический завод, многие годы его портрет как лучшего бригадира находился на Доске почета Чусовского района. В 1957 году Юрий поступил на металлургический факультет Уральского политехнического института и по окончании был направлен на Нижнетагильский металлургический комбинат горновым, где вскоре стал, по династическим традициям, старшим мастером доменного цеха. С 1972 года был заместителем секретаря парткома Нижнетагильского металлургического комбината, в 1976 году Томашева Ю. А. утверждают заведующим отделом административных органов Свердловского обкома КПСС, а первым секретарем был будущий Президент России Б. Н. Ельцин. За смелость, принципиальность и нечастое умение «держать удар» коммунисты обкома избрали его секретарем своей парторганизации. Мне приходилось по делам службы бывать на Урале и слышать, что на партсобраниях обкома Томашев Ю. А., задолго до Лигачева Е.К., нередко жестко возражал будущему «Всеизбранноизбра- ному»: «Вы в этом вопросе неправы, Борис Николаевич!» Сегодня могут возразить, что в те годы Ельцин еще не был тем Ельциным, которого мир узнал в 90-е годы. Эти люди ошибаются. Ельцин уже тогда был Ельциным. Очень самолюбивый, болезненно воспринимающий любое несогласие со своим мнением («Есть два мнения: мое и дурацкое!»). И когда ЦК КПСС предложил назначить Томашова первым заместителем начальника Политуправления МВД СССР, Ельцин с облегчением поддержал отъезд Томашова в Москву (хотя сам Юрий Андреевич упорно противился этому назначению). Именно Томашову и предстояло тогда, в начале мая, возглавить борьбу с паническим настроением и распространением ложных слухов, доносить до населения правду о ликвидации последствий крупнейшей радиационной катастрофы, в том числе и через средства массовой информации. Под руководством Томашова была в кратчайшие сроки организована серия выступлений в центральной и местной печати, направленная на пресечение распространения дезинформации и ложных измышлений о том, что происходит в закрытой Чернобыльской зоне. Во всех подразделениях милиции выпускаются «Боевые листки» по примеру опыта, накопленного в Великой отечественной войне. Был предпринят ряд крупных акций, направленных на повышение авторитета сотрудников МВД и военнослужащих внутренних войск, работавших в зоне катастрофы в сверхэкстремальных условиях. Так, с помощью Василия Ивановича Другова, имевшего особо прочные личные позиции в отряде космонавтов, было опубликовано обращение к сотрудникам органов внутренних дел Украины (а именно на них легла основная тяжесть службы), принимающим участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Обращение было подписано начальником Центра подготовки космонавтов им. Ю.А. Гагарина дважды Героем Советского Союза летчиком-космонавтом СССР генерал-лейтенантом авиации Г. Т. Береговым и заместителем начальника этого Центра дважды Героем Советского Союза летчиком-космонавтом СССР генерал-майором авиации П. И. Климуком.
    
В нем, в частности, говорилось: «Доброго слова заслуживают сотрудники ГАИ, участковые инспектора, другие работники милиции, быстро, четко и решительно действовавшие при эвакуации людей из зоны аварии, продолжающие выполнение своих обязанностей в сложных условиях». Высокая оценка прославленными космонавтами труда милиционеров-чернобыльцев, их добрые пожелания явились дополнительным стимулом для действий личного состава. В то же время, работники Политуправления МВД СССР (и не только они) не могли не отметить странные тенденции ряда крупных центральных средств массовой информации, упорно не желавших замечать жертвенного вклада пожарных, милиционеров, военнослужащих внутренних войск, в первые часы и дни, принявших на себя главный удар смертоносной радиации. Вспоминает полковник внутренних войск, главный редактор журнала «На боевом посту» (позднее — главный редактор «Объединённой редакции МВД России», член Президиума чернобыльского братства МВД Александр Георгиевич Горлов:
    
«Тогда-то и зазвучало в СМИ слово «ликвидатор». Ликвидаторами тогда стали представители многих профессий и специальностей. Казалось бы, в первую очередь должны были бы сказать о людях в погонах, свидетельствующих об их принадлежности к МВД, — ведь, кто как не они первыми приняли на себя удар разбушевавшейся ядерной стихии, кто как не они первыми шагнули в радиоактивное пекло.
    
Это воины внутренних войск, которые несли службу по охране объектов ЧАЭС, в том числе на постах у 4-го энергоблока, и не покинули их даже после взрыва. Это отважные пожарные караула, дежурившие в ту ночь на станции и сразу же после аварии, приступившие к ликвидации последствий катастрофы, многочисленных очагов пожара... Но, увы, информация о них не в силах была пробиться через плотную сетку цензуры. И только 14 мая в выступлении М.С. Горбачева, которого я слушал, включив вечером телевизор, наряду со строителями, транспортниками, медиками, специальными частями химзащиты, вертолетчиками были названы и пожарные, и подразделения внутренних войск Министерства внутренних дел.
    
Было отмечено, что они держат суровый экзамен. «Ну, что же, — подумал, — хоть так признали...»
    
Но даже и после этого официального признания их мужества центральная пресса в общем-то не очень озаботилась показом сотрудников органов внутренних дел и военнослужащих внутренних войск, с первых дней аварии уже действовавших в районе ЧАЭС. Так что всю огромную работу по объективному освещению деятельности пожарных, милиции, внутренних войск, буквально на следующий день направленных в Чернобыль для ликвидации последствий катастрофы, поиску, анализу и обобщению первых крупиц опыта их действий по мобилизации на успешное выполнение ответственейших задач, порой смертельно опасных, должна была взять на себя наша ведомственная, как мы говорили, «эмвэдэвская» печать».
    
Прервем на секунду воспоминания Горлова А. Г.
    
Мы до сих пор не знаем, была ли странная позиция ряда средств массой информации по очевидному замалчиванию подвижнической деятельности ратников правопорядка в Чернобыле продиктована незнанием ими ситуации в зоне катастрофы или она имела более глубокие антигосударственные корни во взглядах тогдашних идеологических бонз — кукловодов будущих «либеральных СМИ». Но факт замалчивания подвига сотрудников и военнослужащих МВД в зоне катастрофы в центральной печати — совершенно очевиден. А спустя некоторое время после, на пике горбачевской «перестройки», начнется прямое шельмование людей в погонах, ратников правопорядка, милиции, Вооруженных Сил — т.е. опоронесущих структур державы. Так что замалчивание в СМИ подвига людей в погонах МВД в Чернобыле вряд ли было случайным. Этот подвиг пожарных, милиционеров, внутренних войск просто не вписывался в рамки пропагандистского шоу будущих могильщиков великой державы.
    
Продолжим воспоминания полковника А. Г. Горлова:
    
«Мысленно возвращаясь в те трудные трагические апрельские дни, невольно вспоминаешь, с каким тревожным нетерпением вслушивались люди по всей стране в короткие радиосообщения об обстановке на Чернобыльской АЭС, всматривались в мерцающие прямоугольники телеэкранов, жадно ловя слова ведущих информационных программ, начинающихся именно с этой темы, как разворачивали утренние, пахнущие типографской краской газетные листы, ища взглядом рубрику «На Чернобыльской АЭС». Не погрешу, если скажу, что вся страна жила в то время ожиданием новой информации о тех тревожных, незабываемых событиях. И не на любопытстве, а на сострадании, желании помочь основывалось это ожидание. А информация между тем была скупой, короткой, не отличавшейся большим разнообразием.
    
Большинство средств массовой информации публиковали и озвучивали сообщения ТАСС — строгие, прошедшие сквозь частую сетку фильтров всех видов цензуры. Но катастрофа такого масштаба не могла быть полностью ограждена частоколом информационных запретов, и вскоре в сообщениях собственных корреспондентов центральных газет, радио и телевидения по Украине, спецкоров, направляемых ближе к месту основных событий, тема случившегося стала освещаться подробнее, шире. Упор в материалах, как правило, делался на меры, предпринимаемые для того, чтобы свести к минимуму, ликвидировать последствия трагической аварии».
    
Вновь прервем воспоминания полковника А. Г. Горлова. Зададимся вопросом: а были ли в первые дни ликвидации катастрофы критические ситуации, которые Москва прямо не разрешала предавать гласности из политических соображений? Следует честно сказать: да, такие ситуации были. Рассказывает генерал милиции Шашков Владимир Никитович, в период катастрофы на ЧАЭС он в мае 1986 года находился в зоне Чернобыля как заместитель начальника Политуправления МВД СССР (несколько лет назад ушел из жизни):
    
«Во всяком случае, о двух критических ситуациях, возникших уже в процессе ликвидации последствий катастрофы сообщений не было. А между тем ситуации эти были не только критическими. Работа по их ликвидации по праву должна войти в чернобыльскую летопись как героические страницы, как продолжение подвига пожарных из караулов В. Правика и В. Кибенка.
    
Ситуация первая. Первая декада мая 86-го. После того, как было принято решение попытаться заглушить радиационное излучение из поврежденного реактора, в его жерло вертолетчиками были сброшены тысячи тонн свинца, песка и глины. Радиация падала, но опасность провала реактора вниз, где скопились многие кубометры зараженной воды, возрастала. Возникла необходимость укрепить основание реактора. Но для этого надо было откачать воду из-под него.
    
И снова вперед пошли пожарные. Пошли добровольно. Пошли туда, где излучение было самым сильным. Пошли, установили насосы, проложили рукава и воду откачали. Их было 13. Назовем их поименно: офицеры Г. Нагаевский, Ю. Гец, старшины и сержанты М. Дьяченко, П. Войцеховский, Н. Павленко, С. Бовт, И. Худолей, В. Тринос, А. Немировский, А. Добринь, В. Ходжаев, И. Пищук и капитан Советской Армии П. Зборовский.
    
А вслед за ними за дело взялись бетонщики. Угроза провала реактора и возможность более мощного, более опасного, быть может, водородного взрыва была устранена.
    
Ситуация вторая. 23 мая того же 86-го года ночью возник пожар и все там же, в 4-м блоке. В одном из технических коридоров, по которому были проложены силовые кабели, произошло замыкание. Чтобы добраться к огню, нужно было проложить более 1,5 км рукавной линии. И опять же у все еще развороченного реактора.
    
Сигнал тревоги прозвучал в 2 ч 10 мин ночи. К утру пожар был потушен. Работать в коридорах туннельного типа приходилось посменно, по 10 мин и ни секундой больше. Руководил пожаротушением и принимал личное участие в разведке, а затем и в борьбе с огнем генерал Владимир Михайлович Максимчук. Тогда-то он получил сверх допустимую дозу облучения. (Подробно об этом уникальном в мировой истории пожаротушении рассказывается в главе «Жизнь за други своя». — Примечание автора книги В. Прокопенко.)
    
Была некоторая сдержанность в обеспечении журналистов информацией и по проблеме мародерства в зоне отчуждения. Некоторые из них высказывали не просто недоумение, но и откровенное недовольство, когда им ставили препоны в сборе материала на эту тему.
    
И скорее всего, по политическим соображениям. Чтобы не бросить тень на организацию работ по ликвидации последствий уже единожды случившегося. Понять такую позицию в то время было можно. А вот оправдать, видимо, нельзя. Как бы то ни было, но о людях, разрешивших эти опасные ситуации, общественность должна была знать.
    
Что же касается фактов мародерства, то они действительно имели место. И сдержанное отношение к публикации материалов на эту тему было. И, наверное, обоснованно. И вот почему.
    
Представим себе, что во всех газетах, в теле-, радиопередачах на фоне самоотверженных усилий сотен людей, занимающихся дезактивацией, очисткой территории вокруг АЭС от радиационных осколков, вдруг стали появляться многочисленные публикации о том, что оставленное гражданами имущество в зоне растаскивается преступниками. Что бы произошло? Многие бы из «отселенцев», особенно размещенных вблизи 30-километровой зоны, ринулись спасать свою собственность. И тогда пришлось бы плохо и милиции, и тем, кто занимался дезактивационными работами в зоне отселения.
    
Это еще раз приводит к выводу о том, что при крупных техногенных катастрофах, затрагивающих интересы многих людей, информация о случившемся должна даваться исключительно взвешенной. Во всех таких случаях и информаторы, и информируемые должны руководствоваться здравым смыслом».
    
Надо сказать еще об одном, крайне важном направлении работы. Оперативно-розыскные службы МВД СССР оказались на достаточно высоком профессиональном уровне, чтобы быстро, буквально в считанные часы взять сверхэкстремальную ситуацию в зоне катастрофы и вокруг нее под контроль. В осуществлении этой работы и создании новых оперативных позиций в качественно новых условиях большую роль сыграли опыт, энергия, профессионализм И.Д. Гладуша, Н. И. Демидова, И. Н. Катаргина, Г. В. Бердова, В. И. Бабенышева, Н. П. Водько, И. Е. Ложкина, A.П. Жорича, А. И. Максимова, Ф.М. Уткина, В. В. Арапова, М. В. Гришина, В. И. Когтева, Н. С. Лондызина, Г. Н. Фирсова, Л. 11. Формина, Л. Ф. Харитонова, Г. Г. Воротинцева, С. В. Гончарова, В. Н. Сурганова, Ю. В. Белова, С. И. Пестрецова, Г. Ф. Чеботарева, А. В. Терехова, А. В. Цаплина, В. М. Ножкина, А. П. Кобыльченко, В. А. Климова, В. И. Матюха, B.И. Морозова, Е.М. Чеботарева, И.М. Иванова, В. А. Макарова, Н. М. Свиридова, В. Н. Симонова, Н. Г. Гвердохлебова, А. А. Назаркина, В. А. Конорова, А. Т. Соколова, Е. М. Титова, А. С. Шарапова ряда других сотрудников оперативных служб центрального аппарата Министерства внутренних дел СССР и Украины. Впервые в практике оперативнорозыскных служб эту работу проанализировал и обобщил профессор, доктор юридических наук, Валерий Михайлович Атмажитов. Вот некоторые из результатов этого уникального анализа:
     
Проведение оперативно-розыскных мероприятий до начала эвакуации — в 14 ч. 27 апреля — несколько облегчилось для сотрудников уголовного розыска в связи с поквартирным обходом работниками милиции населения, в ходе которого жителям разъяснили порядок эвакуации и обсуждались другие вопросы, связанные с ней, в частности по сохранности личного имущества.
    
Однако провести все намеченные оперативно-розыскные мероприятия в г. Припяти до начала эвакуации не представилось возможным. Это во многом было связанно с объективными обстоятельствами, главное из них — нехватка времени.
    
Несмотря на возникшие трудности в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий, была получена важная информация, с учетом которой были приняты практические меры по пресечению антиобщественных проявлений, изъятию с улиц и других общественных мест паникеров. В связи с реализацией оперативно-розыскной информации было предотвращено два преступления, задержаны и отправлены в штаб Припятского ГОВД 10 паникеров, два руководителя, оставивших свои коллективы и убывших за пределы города, а также 3 особо опасных рецидивиста, уклонявшихся от эвакуации.
    
Здесь важно заметить, что имевшие место в первые два дня после аварии трудности и недостатки в организации оперативно-розыскной работы по линии уголовного розыска г. Припяти были учтены руководителями и оперативным составом подразделений уголовного розыска Чернобыльского и Полесского райотделов органов внутренних дел. К моменту эвакуации населения с 4 по 7 мая 1986 г. из г. Чернобыля и 57 населенных пунктов Чернобыльского района, а также 6 населенных пунктов Полесского района ими была проведена необходимая подготовительная работа. Это позволило уже в мае — июне 1986 г. установить связь со всеми лицами, оказывавшими содействие оперативным работникам уголовного розыска в доэвакуационный период проживания в населенных пунктах указанных районов, и создать новые оперативные позиции в местах размещения эвакуационного населения...».
    
Когда в середине мая 1986 года Оперативную группу МВД СССР в зоне катастрофы возглавил Заместитель Министра — начальник ГУБХСС МВД СССР Н. И. Демидов он особое внимание уделил укреплению и бесперебойному функционированию передвижных оперативно-поисковых групп, создаваемых из сотрудников уголовного розыска и разведки милиции для выявления криминального элемента, проникающего в 30-ти километровую зону, создание которых было предусмотрено специальным планом оперативно-розыскных мероприятий по борьбе с преступностью в условиях ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, утвержденных Министром внутренних дел УССР Иваном Дмитриевичем Гладушем. Наряду с оперативно-поисковыми создавались и оперативно-следственные группы.
    
Оперативно-следственные группы во взаимодействии с сотрудниками уголовного розыска и других подразделений и служб органов внутренних дел, подразделениями КГБ, органами прокуратуры, а также иными учреждениями и организациями призваны были обеспечить:
—своевременное выявление, предупреждение, раскрытие и качественное расследование преступлений;
—выявление лиц, распространяющих неправдоподобные, провокационные слухи;
—розыск лиц, скрывающихся от органов дознания, следствия, суда, уклоняющихся от уголовного наказания, а также розыск без вести пропавших, потерявших связь с родственниками;
—оказание помощи райотделам в организации работы по охране правопорядка в местах расселения эвакуированного населения, в проведении инструктажа членов добровольных дружин и других общественных формирований по борьбе с правонарушениями;
—изучение общественного мнения об оперативной обстановке, складывающейся в местах расселения эвакуированного населения;
—организацию разъяснительной работы среди населения;
—устранение причин и условий, способствующих совершению правонарушений.
    
Согласно плану сотрудники уголовного розыска должны были осуществлять мероприятия по выявлению местонахождения эвакуированных лиц, находящихся на оперативном учете.
    
Заместитель Министра внутренних дел СССР Н. И. Демидов и сменившие его на посту руководители Оперативной группы МВД СССР в Чернобыле — заместители Министра Заботин Б. В. и И. Т. Богатырев ежедневно жестко контролировали работу оперативно-поисковых и оперативно-следственных групп. Слово — профессору Атмажитову В. М.:
    
«Значительную роль в выявлении данных о фактах хищений материальных ценностей, оставшихся в населенных пунктах 30-километровой зоны, и в первую очередь личного имущества граждан, сыграли передвижные оперативно-поисковые группы. Их работа осуществлялась в определенных секторах, на которые была разбита все территория запретной зоны. В процессе патрулирования оперативные работники обследовали объекты, где хранились материальные ценности и жилой сектор.
    
Поисковая деятельность указанных групп и специально проводимые целевые рейды в зоне отселения давали конкретные результаты. Только в сентябре 1986 г. такая работа позволила выявить шесть преступных групп, которые проникали в зону отселения и совершали в пустующих населенных пунктах кражи государственного и личного имущества.
    
При обследовании жилого сектора, особенно в мае 1986 г., работники уголовного розыска нередко выявляли людей, уклонившихся от эвакуации. Как правило, это были люди преклонного возраста. Постоянное проживание в зоне с высоким уровнем радиации, конечно, представляло опасность не только здоровью, но и жизни этих людей. По данным оперативного штаба МВД УССР, только за май 1986 г. оперативными группами было выявлено 187 человек, проживающих в эвакуированных населенных пунктах. Все они были вывезены из опасной зоны, а более 50 человек по состоянию здоровья определены в больницы. В проведении такой работы вместе с сотрудниками оперативно-розыскных групп принимали участие и медицинские работники.
    
В процессе поисковой работы сотрудники уголовного розыска выявили немало нарушений, допускаемых водителями автотранспортных средств, принимавшими участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Например, таких, как недоставка до мест назначения в зоне аварии строительных материалов (разгрузка в пути следования слитков, глиноземного порошка, выливание бетонного раствора), превышение технологических норм при строительстве автодорог и др.
    
В создавшейся ситуации оперативные работники по-прежнему большое внимание уделяли выявлению лиц, распространяющих провокационные слухи и пытающихся вызвать беспорядки среди населения. Так, было установлено, что отдельные лица распространяли провокационные слухи об эвакуации всего населения из Киева и др.».
    
Прибывшие из Москвы работники ГУУР МВД СССР особое внимание уделили (особенно в послеэвакуационный период) работе по оперативно-розыскному предупреждению преступлений. Опытнейший оперативник- агентурист, начальник отдела ГУУР МВД СССР полковник милиции Когтев Василий Иванович позже отмечал, что главная сложность заключалась в том, что ее приходилось вести среди часто сменяющегося и очень разношерстного по своему составу контингента лиц, привлекавшихся к ликвидации последствий аварии.
    
По результатам исследования В. М. Атмажитова: много беспокойства доставляли работникам уголовного розыска военнослужащие, в том числе призванные с запаса для участия в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. В целях предупреждения преступлений с их стороны через особые отделы воинских частей и подразделений проводились оперативные проверки ранее судимых и склонных к совершению правонарушений военнослужащих. В связи с этим был решен вопрос о создании в 30-километровой зоне военной комендатуры, воинского патруля и сменных милицейско-войсковых патрулей.
    
В условиях дезактивационного периода подразделения уголовного розыска принимали необходимые меры по раскрытию преступлений.
    
Всего в период с апреля по декабрь 1986 г. на украинской части зоны аварии и прилегающей к ней территории было зарегистрировано 95 преступлений по линии уголовного розыска, в том числе 75 краж личного имущества граждан. Нельзя не отметить, что в этот период времени не было зарегистрировано умышленных убийств, разбойных нападений, грабежей, крупных краж и других тяжких и особо тяжких преступлений.
    
Из указанного общего количества преступлений остались нераскрытыми 9, в том числе 7 краж личного имущества граждан и 2 угона автотранспортных средств. Работа по нераскрытым преступлениям велась в рамках соответствующих дел оперативного учета. По каждому такому делу составлялся план оперативно-розыскных и иных мероприятий, их выполнение бралось на контроль.
    
Следует отметить, что раскрывать преступления, совершенные в зоне отселения, было намного сложнее, так как они совершались в пустующих населенных пунктах и разрыв во времени между совершением преступления и его обнаружением, как правило, был значительным.
    
Подвиг сотрудников МВД в Чернобыле стал эстафетой верности новых поколений защитников правопорядка идеалам их старших братьев и отцов, победителей фашистской чумы. Славную лепту в победу над вырвавшимся на волю атомным джинном внесли работники кадровых, штабных и воспитательных служб Центрального аппарата МВД СССР,— Калашников В. В., Ложкин И. Е., Овсянников В. Н., Шашков В. Н., Попов В. И., Никулин Г С., Горлов А. И., Шурыгин В. И., ТомашевЮ.А., Александров В. П„ Харабадзе С. К. и ряд других офицеров и генералов. Сегодня, спустя 26 лет после самой страшной катастрофы в истории человечества, то, что сделано нашими боевыми товарищами в радиоактивном Чернобыльском Апокалипсисе стоит в одном ряду с подвигом защитников Поля Куликова и Поля Бородина. Чернобыльцы МВД жизнью своей, своим здоровьем, закрыли будущие поколения от мучительной смерти. Они выстояли и победили в беспримерной борьбе.
    
15 апреля 1988 года в конференц-зале МВД СССР на торжественном вечере, режиссёром которого стал заслуженный работник культуры России Станислав Семёнович Пылёв, впервые прозвучала песня, написанная старшим лейтенантом милиции, старшим оперуполномоченным ОБХСС Андроновского ОВД Ярославской области Александра Серого «Чернобыль. Год 1986». Зал потрясённо молчал...
Год — как миг в бесконечности времени.
Но тот год не забудет никто:
Мир, спокойный и самонадеянный,
Разделился на «после» и «до».
Раскололся на трусость и мужество,
На бежавших от совести прочь.
И на тех, кто в смертельном содружестве
 Встретил грудью ту страшную ночь.
Кто тогда, на последней дистанции,
Облучавшихся тысячу раз,
Вновь и вновь шел в атаку на станцию,
 Обреченный, спасая всех нас.
Обелиски на Митинском кладбище,
Со скупым золочением дат...
Преклоните колени, товарищи,
Перед памятью этих ребят!
Прокляните — иначе не люди мы,—
Теплокровных, но все ж — пауков,
Уносивших пожитки иудины,
И бросавших своих стариков!
Тех, кто били камнями оконные стекла киевских новых домов,
Где поселены были бездомные,
Потерявшие в Припяти кров.
Сколько надо трагических повестей,
Бьющих по сердцу горечью строк?
Сколько спать человеческой совести?
Неужель не последний урок?
Будто времени сломанный памятник,
Пред глазами стоит до сих пор.
Мертвый блок — чьей-то смелости памятник,
Равнодушья чьего-то позор!
    
В ноябре 2011 года ушел из жизни герой этой главы Николай Федорович Козин. Незадолго до этого умерла его жена, с которой он прожил шестьдесят счастливых лет, — с фронтового госпиталя... Эта утрата подкосила его сразу. В декабре 2009 года я был приглашен им в Дом ветеранов МВД России в Нижнекисловском переулке, где чествовали генерала в связи с 85-летием. До сих пор в памяти звучат его слова, — плод долгих раздумий, возникших за годы тяжелейших испытаний: «Человек по настоящему живет только тогда, когда он осознает, что нужен другим людям. В годы войны мне помогали выжить локоть боевого товарища и чувство долга перед моим родным, обагренным кровью боевым коллективом. Когда я был министром Чувашии, во время страшных, небывалых аномальных пожаров в лесах и селах было очень трудно уговорить стариков эвакуироваться из зоны чудовищных загораний, — тогда я чувствовал, что лично внес лепту в спасение десятков жизней. Сегодня, на исходе жизни, честно признаюсь, что самое трудное испытание выпало не на войне, — а через сорок лет после войны, в апреле — мае 1986 года в Припяти. Ведь там я отвечал вместе с украинскими коллегами за немедленную эвакуацию десятков тысяч людей, женщин, стариков и детей — эвакуацию из родных мест навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Каждую секунду, работая в Припяти, в висках звучали прощальные слова Бориса Кузьмича Ели- сова при расставании в Москве: «Помни, ты теперь лично ответственный за то, чтобы жители чернобыльской зоны не стали радиоактивным пеплом».
    
До конца дней своих буду гордиться, что вместе с украинскими боевыми товарищами мы с этой задачей справились.
    
Справились, но какой ценой! Ведь все мы по большому счету не были готовы к такой беде. Ни МВД СССР, ни МВД Украины. В результате сотрудники Чернобыльского РОВД не сменялись с поста в смертельно зараженном городе с 26 апреля по 5 мая, т.е. 10 дней! У нас не было даже противогазов и респираторов, пищу принимали в нарушение всех медицинских канонов. Все мы, прибывшие из Москвы, были самолетом отправлены в госпиталь. После 15-дневного пребывания в госпитале решением медицинской комиссии все мы, в основном, были уволены в отставку как инвалиды, перенесшие заболевания, связанные с радиационным воздействием... Но 52 тысячи жителей Припяти, в т.ч. 18 тысяч детей, мы спасли...». В последние годы все участники того первого московского спецрейса из аэропорта Чкаловский в Припять фронтовики Ю.С. Ключарев, Н.Н. Сычев, В. К. Лось, скончались от последствий радиационного воздействия. Вечная им память!
    
Пишу эти строки, смотрю на фотографии Н.Ф Козина, Ю.С. Ключарева, Н.Н. Сычева, В.К. Лося и для меня особым, новым смыслом озаряются строки Андрея Дементьева:
Я знаю, поздно или рано
Лавиной в сердце хлынет грусть.
Уйдут из жизни ветераны
 И вздрогнет горестная Русь.
Не потому, что тяжко будет
 Без дедов продолжать житье,
А потому, что эти люди
Из пепла вынесли все.
    
Видимо закончить эту главу будет уместно размышлениями Владимира Никитовича Шашкова:
  
«Общеизвестно, что успех в решении самых сложных задач достигается, когда грани необходимого совпадают с пределами возможного. При ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС грани необходимого намного превосходили пределы человеческих возможностей. И все же успех был достигнут. Достигнут за счет мужества, самоотверженности, полной самоотдачи всех сил и энергии тысяч людей, разных по образованию и профессии, склонностям и увлечениям, способностям и талантам, условиям жизни и даже миропониманию. Будь то пожарный или работник милиции, солдат или шофер, шахтер или ученый, военачальник или руководитель управленческой структуры — все они были одержимы одним: как можно быстрее обуздать вырвавшуюся из-под контроля атомную стихию, не дать ей разрастись до еще более опасных размеров.
    
С большей уверенностью и убежденностью можно утверждать, что в те роковые, угрожающие человечеству дни решающее значение в ликвидации радиационной агрессии сыграли не техника, сырье и материалы, а характер людей, их высокие морально-психологические и нравственные качества. Поколение ликвидаторов еще раз зримо и убедительно продемонстрировало миру особый характер тех, для кого стремление к сплоченности во время всеобщей беды уже давно стало генным, а слова «раньше думай о Родине, а потом о себе» не просто красиво звучали, но являлись основополагающим принципом в жизни. И как бы кто не пытался убедить нынешнее поколение, что их предшественники жертвовали собой, не ведая опасности, по недомыслию, вследствие одураченности системой или из-за страха перед ней, им не перечеркнуть величия осознанного гражданского подвига и мужества ликвидаторов. Схватку с радиационной стихией они вели, понимая опасность возможности получения, быть может, смертельного облучения. Вели не только потому, что были профессионалами, а главным образом потому, что так были воспитаны, потому, что, начиная с молока матери, впитывали в себя характер человека- патриота, человека-коллективиста, чья судьба накрепко связана в один узел с судьбой своего народа и Отечества. Начиная с ночных часов 26 апреля 1986 г. в жестокой схватке сошлись атомная стихия и человеческий характер. Победил характер».
    
Тысячу раз прав генерал Шашков: победил характер патриотов Отечества нашего, характер пращуров наших, выкованный тысячелетней историей Державы Российской, тот несгибаемый, жертвенный русский характер, который 23 февраля 2012 года заставил 100-
тысячный стадион в Лужниках в едином порыве встать, чтобы аплодисментами встретить прочтенные Владимиром Владимировичем Путиным путеводные строки М. Ю. Лермонтова: «И клятву верности сдержали мы в Бородинский бой!».