26 апреля 1986 г. в 1 ч 23 мин 40 сек по московскому времени произошла трагедия XX века — катастрофа на Чернобыльской АЭС.
С этого времени начался новый отсчет времени для тысяч и тысяч людей.
Как через призму, авария высветила и словно рентген прошлась по людским судьбам, одних сделав героями, других — трусами и подлецами.
В экстремальной ситуации раскрывается характер и сущность человека. И если один в обычной ситуации ни чем себя не проявил, а случись беда, не задумываясь пойдет туда, где трудно, опасно, где он нужен стране, людям, и с честью выполнит свой гражданский и профессиональный долг, и таких большинство, то есть и противоположная каторга людей, пытающихся, как говорится, «на чужом горбу въехать в рай», спрятаться за спинами товарищей, отсидеться, переждать опасность. Таким не место среди сотрудников органов внутренних дел. На них нельзя положиться в критическую минуту, особенно, когда на карту поставлена жизнь.
Мне посчастливилось нести службу в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС, не побоюсь этого слова, с замечательными людьми. Единый, монолитный коллектив, каким был второй курс Каунасской средне-специальной школы милиции МВД бывшего СССР, был сплочен одной целью — во что бы то ни стало выполнить поставленную перед ним задачу. За полтора
года учебы мы сдружились друг с другом, а командировка в Чернобыль нас породнила.
Ни что так не объединяет людей, как общее горе, трудности, задачи и цели. Воспитанные на примере преданности и любви к Родине, верности Присяге и долгу, коллективизма, взаимовыручки, нас можно было посылать хоть сразу в пекло реактора 4го энергоблока. Но не судьба. Мы приняли участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС только почти через год — с 15 марта по 15 апреля 1987 г. Но я уверен — отказников не было бы, если б нас послали и в год трагедии.
Как быстротечно время. Уже более десяти лет прошло со дня этой техногенной катастрофы. Что-то стирается в памяти, а что-то все отчетливее встает перед глазами. Через «горнило Чернобыля» прошло много людей. Все они делали одно общее дело — как могли ликвидировали последствия трагедии. Здесь были и специалисты гражданских профессий, военнослужащие армии и внутренних войск, пожарные, сотрудники милиции, курсанты милицейских школ и другие. Но всех объединяло одно — все были «рядовыми Чернобыля».
Будучи курсантами, мы не знали масштабов последствий, не могли оценить пагубность аварии, но понимали, что прикоснулись к чему-то общенародному, к делу государственной значимости. Не претендуя на истину в последней инстанции, целесообразно мысленно возвратиться в март 1987 г. и почувствовать себя молодыми и здоровыми, полными сил и честолюбивых замыслов. Итак, взгляд на прошедшее курсанта Каунасской средне-специальной школы милиции.
«Информацию, что второй курс нашей школы милиции будет направлен на ликвидацию последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, мы получили в начале марта 1987 г. Восприняли это как должное, даже где-то и с радостью, так как казарменное существование порядком поднадоело.
Поездом Каунас — Гомель наш курс в составе 150 человек прибыл в Гомель. Настроение у нас было приподнятое. Политико-воспитательная работа в школе была поставлена на высоком уровне, и каждый из нас чувствовал гордость за предоставленную возможность быть нужным стране, да и испытать себя не мешало. Мы были распределены на два отряда и на нескольких автобусах выехали из Гомеля. Один отряд направился в село Бабчин Хойникского района Гомельской области. Наше место дислокации располагалось в селе Савичи Брагинского района.
Вырвавшись из стен школы, мы жадно всматривались в проезжаемую местность, отмечая после благополучного Каунаса какую-то неуловимую ущербность этих мест. Село Савичи встретило нас заснеженной главной дорогой и пугающей темнотой улиц. Разместили отряд в бывшем детском садике. Забравшись на двухъярусные кровати, мы быстро заснули.
Утром на улице было построение, где до нас была доведена задача — осуществлять патрульно-постовую службу в зоне отчуждения, охранять брошенные дома граждан, воспрепятствовать вывозу и выносу брошенного имущества. В нашей зоне оказались сами Савичи и деревни Пирки, Ляды, Чернев, Сувиды, Пучин и Починок. Было видно, что местные жители покидали эту землю в спешке — в домах были оставлены вещи, мебель, питание. Брошенные домашние животные стаями бегали по деревням.
Все курсанты были переодеты в военную форму без знаков отличия, каких-либо личных вещей, в том числе и фотоаппаратов, брать с собой не разрешалось. Но, несмотря на запрет, нами был оставлен фотоаппарат «Чайка2М», который кадр за кадром запечатлял Память.
Второй отряд возглавлял заместитель начальника курса по политработе капитан милиции Жебуртович. Сам же начальник курса майор милиции Свинцов, или «папа», как его называли курсанты, был командиром первого подразделения. Мы все посчитали это за хорошее предзнаменование, так как «папа», как настоящий отец, был суров, строг и возникал всегда там, где по расчетам курсантов его и не должно было быть: в дневное время в кубрике казармы, когда уставшие курсанты прилягут на кровать, что строго-настрого воспрещалось, во время ухода или возвращения с «самоволки»; во время сна на занятиях и непринужденных разговоров. Строг был начальник курса, но справедлив. Недаром бывшие курсанты до сих пор его вспоминают добрым словом.
Мы, как курсанты одного взвода, держались вместе, а также поддерживали хорошие отношения со своими земляками из Калининской, а ныне Тверской области. В первый же день нами была проведена рекогносцировка села. По нашим подсчетам, здесь проживало не менее 3 тыс. жителей. Зайдя в один открытый дом, мы обнаружили в беспорядке разбросанные вещи, толстый слой пыли, лежащий на всех предметах. Как-то получилось, что мы умудрились ее наглотаться, а вечером у всех, кто побывал в доме, разболелась голова, во рту появился непонятный привкус. Так произошло наше первое знакомство с радиоактивной пылью, если честно, то по нашей вине. Этот случай послужил всем хорошим уроком, и на будущее мы больше не проявляли подобной инициативы.
Что нас поразило, так это изобилие получаемой пищи. После незамысловатого курсантского пайка нас кормили в столовой говяжьей вырезкой, различными деликатесами, в избытке было молоко, сметана. Откуда все это поступало, мы не знали, хотя, по слухам наших курсантов, работавших на пищеблоке, стрелка дозиметра у некоторых продуктов зашкаливала. Надеемся, что это были только слухи, так как у нас дозиметров с собой не было.
На службу мы заступали через день. На видавшем вид «УАЗике» нас парами развозили в заброшенные деревни Гомельщины, где мы несли патрульно-постовую службу. Днем и ночью мы обходили свои объекты. На короткое время заходили в единственный в деревне дом, подвергшийся дезактивации. Неизгладимое впечатление произвела на нас мертвая природа, пустующие населенные пункты. До слез было жалко двух местных жителей — деда и бабку, оставшихся на десятки километров одних, покинутых и обреченных. Они знали о существовании друг друга, хотя и жили в разных населенных пунктах. Питались они тем, что приносили курсанты, а мы почти весь свой сухой паек отдавали этим старым людям. Мы не могли понять, почему они не уехали вместе со всеми? Что их держит на зараженной земле? Ответы практически совпадали: «Нам некуда ехать. Здесь лежат наши предки. Умрем здесь и мы». Они знали, что обречены, но все равно держали в доме и во дворе брошенных всей деревней домашних животных. С десяток кошек и столько же собак каждый раз провожали нас со двора. Где вы, сердобольные старики? Лежите, наверное, в сырой земле, похороненные теми же курсантами или солдатами.
В светлое и темное время суток мы бдительно относились к любым шорохам, но особенно тяжело было ночью. Сон заволакивал разум. Очень хотелось спать. Но мы не имели права поддаваться человеческим слабостям и стойко несли службу, передавая по стационарной рации, которая находилась в нашем месторасположении, о редких машинах, пытающихся объехать нашу зону или КПП. Ведь находились мародеры, которые, разграбив дома, везли продавать зараженные радионуклидами ценное имущество прежних хозяев, а также оставленные съестные припасы. Но самое неприятное известие мы получили перед отъездом. Оказывается, наш курсант был задержан за мародерство во время несения службы. Фамилии
его не помню, но звали его Александр. Он был отправлен в школу, а затем из нее отчислен. «Паршивая овца все стадо портит». Вот так один человек может перечеркнуть усилия всего коллектива. Очень хорошо, что все лее мнение о нас не испортилось.
Напарником у меня был сначала Сергей Шорохин — сержант милиции из Калуги, уже опытный сотрудник патрульно-постовой службы. Затем поступивший с «гражданки» в школу милиции парень из г. Конаково Игорь Плохих. Если выходило нести службу на КПП, то шли обычно вчетвером. Игорь Новоселов из г. Кашина, Юрий Курников из Вышнего Волочка, Игорь Плохих и автор этих строк. Пары и четверки подбирались по психологической совместимости. Каждый сам выбирал себе напарника. Это обстоятельство играло не последнюю, если не первостепенную, роль. Ты был уверен в друге. Ведь любой из нас мог попасть в экстремальную ситуацию, вплоть до нападения волков, от воя которых ночью стыла в жилах кровь. А мы ведь были без средств самообороны. Не говоря уже об оружии. Да мало ли что могло случиться.
Вспоминается довольно курьезный случай. Как-то раз, во время нашего обхода пустующей деревни, мы услышали непонятный шум в одном из сараев. Зайдя в него, мы обнаружили сидящих на жердочках крупных кошек белого цвета. Пожалев бедных животных, мы уже собирались выйти из сарая, как нам на голову свалилось данное существо. Только тогда, вблизи, мы поразились увиденному — перед нами была белая крыса размером с крупную кошку, которая с чувством хозяйки лениво отошла в сторону.
Подошло время отъезда. На БТР и грузовике нас отвезли в соседний населенный пункт, где располагался полк внутренних войск. В местном клубе нам каждому вручили по письменной благодарности, мне досталась еще и Почетная грамота от Брагинского РКП. Мы не чувствовали себя героями, мы просто самоотверженно и с чувством личной ответственности выполнили свой долг перед Родиной.
По прибытии в Каунас нас всех, кто участвовал в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, повели в местную поликлинику и, ничего не замеряя, поставили дозу облучения 1,7 БЭР. Откуда взялась эта цифра, никто не знал, как не знаем и сейчас. Но после выполнения правительственного задания почти у всех произошел сбой в жизненном механизме. Откуда-то появились всевозможные болячки, непонятные головные боли, увеличение щетовидной железы и др. У некоторых ребят в семьях стали рождаться мертвые дети или с врожденными пороками. Мы сполна заплатили за свою командировку, но что нас ожидает дальше, никто не имеет понятия.
Но если бы сейчас, как на кинопленке, прокрутить все назад, наверное, все бы снова окунулись в атмосферу коллективизма, взаимовыручки, испытали чувство гордости за то, что и твоя, хоть и маленькая, частица, но есть в победе над атомной стихией.
На людей в погонах, прошедших «горнило Чернобыля», можно положиться. Они не подведут и, случись беда, вновь встанут плечом к плечу, рискуя здоровьем, а не редко и жизнью, с честью выполнять свой долг».
На примере караула военизированной пожарной части города Припяти под командованием лейтенанта внутренней службы Владимира Правика и надо воспитывать будущее поколение сотрудников МВД. Замешкайся они, прояви малодушие, последствия аварии были бы несравненно трагичнее.
В ликвидации последствий этой страшной катастрофы принимали участие и 63 сотрудника Калининского, а ныне Тверского, УВД. Эти люди продолжили славные традиции Тверских пожарных и милиционеров. Каждый достоин отдельной главы книги, но прежде, чем остановиться на конкретных людях, хотелось бы перечислить бывших курсантов милиции, а ныне умудренных жизненным и профессиональным опытом, занимающих различные должности, имеющих разное звание, но объединившихся в одну семью — семью ветеранов-чернобыльцев. Для них нет звания выше. И пускай ими гордятся. А 26 апреля каждого года преклоняются за их мужество и самоотверженность.
Александр Антонов, Айказ Арутюнян, Владимир Иванов, Владимир Киселов, Юрий Курников, Юрий Рухлов, Андрей Синев, Владимир Виноградов, Сергей Залетов, Ярослав Зарицкий, Вячеслав Зиновьев, Игорь Новоселов, Алексей Понизовский, Игорь Плохих, Александр Семенов, Игорь Чеканов, Александр Шваркунов и Валерий Фролов.
Ликвидаторы последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС! Простите нас за то, что не мы первыми, а вы приняли на себя главный удар, взвалили на себя всю тяжесть ответственности, подставив «ядерному джину» свои хрупкие тела, но железную и несгибаемую волю.