Тяжелая бетонная конструкция, нависшая над скульптурной фигурой землянина, имитирует ядерный гриб. Но неустрашимый человек, раскинув руки, пытается защитить мир от надвигающейся страшной атомной беды. Вот так выглядит мемориальный комплекс «Героям — пожарным Чернобыля», воздвигнутый на северо-западе Москвы — на центральной аллее Митинского кладбища.
Рядом с этим строго-величественным мемориалом находится надгробный памятник генерал-майору внутренней службы. Владимиру Михайловичу Максимчуку, который в своей жизни успел сделать главное — уберег от гибели в огненной купели множество людей. Потому что он был настоящим профессионалом, его призванием стала опасная, но благороднейшая стезя огнеборца. И начальнику Московского управления Государственной противопожарной службы Владимиру Михайловичу Максимчуку, как и его киевским коллегам — бойцам первого чернобыльского эшелона, выпала опаленная небывалой катастрофой судьба...
«Аварийный шлейф» над огнем жизни
Подлинному герою-профессионалу, как правило, не до мемуаров.
И если за перо вдруг берется пожарный-практик, то, значит, у него и впрямь возникла настоятельнейшая потребность высказаться перед читателями,
О деле жизни и связанных с ним своих, в буквальном смысле выстраданных раздумьях.
«Чернобыль, Новороссийск, Каменская, Арзамас, Бологое, Свердловск, Алма-Ата, Уфа, Ионава, Спитак, Ленинакан, кишлаки Гиссарской долины... Вот далеко не полный перечень ставших печально известными населенных пунктов, где за сравнительно короткий срок произошли катастрофы, последствия от которых далеко выходят за рамки «обычных».
...Пожарная охрана внесла немалый вклад в ликвидацию последствий названных и других катастроф. Он по достоинству оценен общественностью и Правительством. Только в 1989 г. более 250 работников пожарной охраны удостоены государственных наград.
Исторически сложилось так, что пожарная охрана практически всегда принимает на себя «первый удар» в указанных ситуациях. Дело в том, что из всех служб, привлекаемых для ликвидации последствий аварий, катастроф и стихийных бедствий, на пожарную охрану ложится наиболее ответственная и трудная задача — проведение первоочередных аварийно-спасательных работ...
По решению 42й сессии Генеральной Ассамблеи ООН 90е годы объявлены международным десятилетием по уменьшению опасности стихийных бедствий, поэтому не случаен интерес ряда крупнейших зарубежных стран к вопросам сотрудничества в этой области».
Автором этой актуальнейшей статьи, опубликованной в центральной периодике, был полковник внутренней службы Владимир Максимчук. Он, первый заместитель начальника Главного управления пожарной охраны МВД СССР, как никто другой, понимал безусловную важность и злободневность затронутой темы о создании «специализированных подразделений для проведения неотложных аварийно-спасательных работ». И, кстати, тогда же было положено начало формированию по стране сети региональных отрядов. В семи городах — Киеве, Ташкенте, Свердловске, Ростове-на-Дону, Новосибирске, Хабаровске и подмосковном Реутове — среди бойцов огненного фронта появились первые профессионалы-универсалы, специализацией которых стала миссия спасения жертв крупных пожаров, аварий, катастроф и стихийных бедствий.
По вехам, из которых складывалась биография Владимира Михайловича Максимчука, легко прослеживается ему судьбою предназначенное — спасать других, рискуя собой. Первый твердый шаг к жизненному призванию тернопольский хлопец сделал в 1965 г., когда после окончания средней школы пробился в курсантские ряды Львовского пожарно-технического училища. В 1968м он, отучившись на «красный диплом», попал по распределению в Москву — лейтенант был назначен начальником караула 2й ВПЧ. Уже через несколько месяцев молодой офицер продвинулся по служебной лестнице, став1 заместителем начальника подразделения, а на следующий год даже принял под свое командование 50ю ВПЧ.
Впоследствии майор-инженер военизированной пожарной охраны, заочно окончивший в 1974 г. специальный ведомственный вуз, сначала хорошо проявил себя в новом должностном ранге заместителя начальника отряда, а потом — руководителя отдела боевой подготовки УПО столицы страны. Выпускник Высшей инженерной пожарно-технической школы отлично зарекомендовал себя и во время Московской Олимпиады, когда возглавлял противопожарную службу в Лужниках.
Перспективного работника заметили и в 1981 г. он был зачислен в штат ГУПО — Главного управления пожарной охраны МВД СССР. В главке сполна начал раскрываться талант Максимчука — высококлассного пожарного специалиста руководителя.
... С роковой неотвратимостью приближался апрель 86го. И, как оказалось, очень-очень многим бывалым огнеборцам был уготован дополнительный экзамен на профессиональное мастерство и стойкость. Этим сверхсложным испытанием стал чернобыльский ликвидаторский марафон.
Уже утром 26 апреля 1986 г. на ЧАЭС добрались прилетевшие из Москвы в Киев заместитель начальника ГУПО Вячеслав Рубцов и старший инженер-инспектор Владимир Захаров. После двойной разведки — облета территории АЭС на вертолете и ее скоростного обследования из автомобиля — представители главка убедились, что первый бой выигран — пламенный всплеск погашен полностью. Специальный корреспондент журнала «Пожарное дело» Юрий Назаров, говоря про этот немаловажный ситуативный момент, в репортаже «Память и боль Чернобыля» лаконично констатировал: «Кончилась быстротечная схватка с огнем, началась долговременная осада вышедшего из повиновения атомного исполина».
Неполный месяц спустя придет час Владимира Михайловича Максимчука показать в «своей» экстремальной ситуации, что ему по праву было доверено руководство штабом пожаротушения здесь, на территории ЧАЭС.
Журналистка Лариса Асаулова, непосредственно общавшаяся с ним — уроженцем Тернопольщины, рассказала в своем очерке «Спасатель» и о том, как «аварийный шлейф», словно смерч, притушил огонь жизни боевого штабиста — старшего офицера из ГУПО Министерства внутренних дел СССР:
«Владимир Михайлович Максимчук первый, кто в Москве узнал о Чернобыльской катастрофе. Дежурный не в счет: из-за сверхсекретности он не понял, что значит таинственный набор цифр «1, 2, 3, 4», полученный с ЧАЭС 26 апреля в 1 ч 30 мин ночи. Подполковник Максимчук, возглавлявший в то время оперативно-тактический отдел Главного управления пожарной охраны МВД Союза, знал жуткий «перевод» шифра. «Один» — на станции загорание. «Два» — крупный пожар. «Три» — выход радиации. «Четыре» — есть погибшие и пострадавшие...»
Ликвидаторы, прибывшие в Киевскую область буквально из всех регионов страны, включались в общую боевую расстановку соответственно профессиональной специализации каждого. Для Максимчука заканчивалась вторая неделя напряженной чернобыльской командировки, и, вроде бы, ничто не предвещало нового огненного всплеска на атомной станции. Однако в ночь на 23 мая 1986 г. всех подняла на ноги повторная грозная пожарная тревога: запылали помещения 403 и 404, то есть 4й блок, пламя заплясало в зале циркуляционных насосов. Создавшуюся критическую ситуацию еще больше усугубляло то, что загорелся и кабель.
Приказав сосредоточить спецтехнику у бытового корпуса и пока не пропускать на территорию станции ни одной красно-белой автомашины, руководитель наряда пожарной службы Максимчук отправился с боевым расчетом на разведку. С другой стороны по длинному-предлинному транспортному коридору, который в тьме кромешной казался чуть ли не бесконечным, упорно продвигались к эпицентру горения начальник пожарной части по охране Ленинградской АЭС Владимир Чуха рев и его подопечные, одновременно прокладывавшие рабочие линии для последующего тушения крупного пламенного очага. Когда дозиметристы определили, что в зоне пожара было «свечение» под 250 рентген в час, то, сознательно нарушив уставное правило, Максимчук не стал несколько сотен своих коллег сразу же бросать в «горячий бой», а, наоборот, распорядился сводное огнеборческое подразделение отвести подальше от радиационного пекла.
Чтобы уберечь бойцов-ликвидаторов от лучевой болезни, Владимир Михайлович и его штабные помощники выработали другую тактику локализации и ликвидации этого опаснейшего и тоже чреватого непредсказуемыми последствиями пожара. Решено было, что смены, в которые входило по пять человек, должны каждая поочередно работать в очаговом секторе не более десяти минут. Однако за «расчетный» 10часовой отрезок времени 300 с лишним пожарных не сумели задавить все пламенные ручейки и пришлось продолжить эту схватку с огнем наиболее крепким и выносливым профессионалам.
«Переработка» затянулась еще на пару часов, но геройская пожарная дружина успешно выполнила свою главнейшую боевую задачу: не упустила пламя, которое могло проскочить по насосам, в соседний — третий — блок. Усмирив коварный огонь, пожарные подвели и второй итог этого сражения — уточнили общее число пострадавших при тушении загорания в «пространстве радиационной аномалии». К счастью, тогда никто не погиб, но примерно восьмая часть участников ликвидации майского пожара на ЧАЭС была госпитализирована. На больничную койку, под капельницу, попал и Максимчук, получивший лучевые ожоги дыхательных путей и левой ноги...
Пожар в гостинице «Россия»
Однако и после чернобыльской командировки Владимиру Михайловичу, подлечившемуся и вскоре опять занявшему свое место в боевых порядка огнеборцев, еще не раз и не два приходилось сталкиваться с новыми и новыми вариациями экстремальной ситуации, когда на тушение больших пожаров стягивалось множество дежурных расчетов. И опять благодаря быстрым и расчетливым действиям людей в брезентовых робах каждый такой, казалось бы, неостановимый огненный вал постепенно откатывался назад, становясь все менее и менее опасным...
Скажем, по-своему особенным было для многоопытного Максимчука тушение еще одного печально известного пожара — в столичной гостинице «Россия», происшедшего в конце января 1987 г. по вине жильца из номера 92 — приезжего из Баку. Беспечный азербайджанец уснул, не выключив цветной телевизор, который немного погодя внезапно загорелся.
Уловив дымный запах, дежурная по этажу Е. Полякова примерно в 18 ч 20 мин подбежала к 92му номеру и, разбудив постояльца, попросила его покинуть задымленную комнату. Однако самонадеянный бакинец посчитал, что он и в одиночку то легко справится с возгоранием: мужчина, открыв окно, набросил на телевизор одеяло с пододеяльником. И, разумеется, от притока воздуха пламя начало мгновенно набирать силу.
Приняв тревожное сообщение из гостиницы «Россия», старший инженер Центрального пульта пожарной связи УПО Москвы О. Сычева выслала туда девять красно-белых спецавтомобилей. А еще через считанные минуты — в 18 ч 38 мин — к гостинице были направлены еще шесть пожарных машин. Складывающаяся обстановка требовала незамедлительного «принятия мер по спасению людей», поскольку там, где возник пожар — в северо-западном крыле Северного корпуса гостиницы «Россия», проживали 38 человек, а во всей «потенциальной зоне риска», вплоть до 12 этажа, — 397 постояльцев.
Положение к тому моменту уже было угрожающим, ведь, выражаясь профессиональной терминологией огнеборцев, пожар принял открытую форму горения. Из нескольких окон третьего этажа, с фасадной стороны здания, выбивалось пламя, откуда-то доносились крики о помощи.
Обследуя в сплошном дыму номер за номером, пожарные уже в первые минуты спасли девять человек, двое из которых были без сознания. Старший пожарный О. Чиров, отыскав на третьем этаже лежавшего на полу мужчину, надел ему на голову маску от своего спасительного кислородно-изолирующего противогаза. Взвалив пострадавшего себе на плечи, старший пожарный вынес его на балкон, где спасенного тотчас бережно подхватили сослуживцы О. Чирова. Одновременно с разных точек другие бойцы заливали водой языки пламени. И очень больно было слышать самоотверженно работавшим огнеборцам переданную по рации горестную весть, что в одном из номеров на третьем этаже обнаружена женщина, которая не подает признаков жизни.
Но хотя дымная мгла поднялась все-таки до 12 этажа, однако в 19 ч 21 мин усталые огнеборцы услышали долгожданную команду — был дан отбой, так как пожар полностью ликвидировали. Правда, спасательные работы продолжались — начальники боевых участков1 обеспечивали тщательнейшую проверку всех задымленных гостиничных помещений, чтобы еще и еще раз убедиться, что там больше никого не осталось.
Всего бойцы пожарных подразделений эвакуировали 68 человек, включая 17 пострадавших, которых спасли с помощью механических и специальных ручных лестниц. Среди тех, кто отличился при ликвидации этого пожара, были начальник караула В. Беднарчук, командир звена газодымозащитной службы П. Анискин, рядовые бойцы ГДЗС В. Выродов и Н. Костылев, старший пожарный В. Денисов, оперативная группа дежурной службы пожаротушения в составе В. Зайцева, А. Ефимченко и В. Зубарева, командиры отделений В. Тишковский и А. Ядринцев, оперативный дежурный отряда А. Касаткин, инструктор профилактики объектовой части С. Шилкин и многие-многие другие. Все они в те быстротечные минуты отвели огромнейшую беду от гостиницы «Россия», сведя до минимума печальные последствия пожара в ее северо-западном крыле Северного корпуса.
Владимир Михайлович Максимчук неоднократно говорил, что он всегда заряжен на борьбу с огнем. Но разве когда предугадаешь, каким может быть новое «испытание по экстремальному варианту».
Сражение с «химическим Чернобылем»
Аварию, происшедшую в литовской Ионаве в 1989 г, шведские ученые не без основания назвали «химическим Чернобылем». Поднявшийся в воздух громадный резервуар, в котором находилось семь тысяч кубических литров жидкого аммиака, грозная смесь разнесла так, что были разворочены стены емкости и отвалилось днище. В хлынувшей адской лавине погибли семеро человек, а те, кому удалось спастись, получили ожоги разной степени тяжести.
А тут еще в аварийной зоне, поблизости от которой проживали десятки тысяч человек, началась трудновообразимая «цепная реакция». Сначала жидкий аммиак превратился в газ, после чего последовали вспышка и взрыв — заполыхало в радиусе 200 м. Вследствие чересчур высокой температуры пошло разложение нитрофоски, а значит — «закрутился» и обратный химический процесс. Как будто из кратера вулкана изверглась эта смертоносная лава: как-никак несколько десятков тысяч тонн реактивов «распались» на ядовитые вещества.
Прилетев в Вильнюс в полночь, Максимчук и его коллега из главка тотчас поехали на автомашине в Ионаву. Здешние профессионалы явно обрадовались приезду московских коллег, поскольку сами не смогли подступиться к «полигону». Конечно, литовские специалисты попытались локализовать мощный очаг горения, однако вскоре они остались без необходимого подспорья — взрыв вывел из строя карбюраторную технику.
С превеликим трудом добравшись пешком до административного здания и став с подветренной стороны, Максимчук и другие практики оценили не только обстановку в целом, но и ее специфические нюансы. И тактику, и стратегию наступления на «полигон» определили.
По срочному запросу, «отбитому» из Ионавы, сюда из соседних регионов прибыли семь насосных станций, каждая из которых ежесекундно подает сто литров воды. Трое с половиной суток из этих насосных станций бесперебойно вливались струи в ядовитую массу, чтобы прекратилась «самопроизвольная» реакция. Попутно военная техника утюжила гусеницами окраины «огненного плацдарма», размельчая пламенное озеро. А бойцы тем часом подкрепляли этот маневр водяной завесой, пустив в ход пожарные стволы.
Причем с чернобыльским ионавский распорядок работы был схож тем, что и на «ядовито-огненном плацдарме» отряды трудились посменно. Через каждые полчаса на боевую вахту заступала новая группа ликвидаторов аварии, сопровождавшейся сильнейшим горением и плотной загазованностью округи. Поэтому, несмотря на предпринятые усилия «по обеспечению мер безопасности» участников усмирения «ядовитого огня», более 200 человек получили отравления и ожоги. Первая медицинская помощь пострадавшим оказывалась в походном лазарете, который был оборудован на стадионе, находившемся на значительном удалении от эпицентра «химического Чернобыля».
И, готовясь вынести на суд читателей свои раздумья о необходимости создания в службе «нольодин» аварийно-спасательного направления, Максимчук в рукописи профессиональной публицистической работы не мог не вспомнить «о боях пожарищах, о друзьях-товарищах»...
Эстафета беспримерных подвигов
6 июня 1992 г. Владимир Михайлович Максимчук принял под свое руководство Управление государственной противопожарной службы ГУВД Москвы и уже непосредственно стал отвечать по «личной» служебной линии за безопасность столицы. И надо отдать должное московским огнеборцам, которые и в самых сложных ситуациях не подводили главного пожарного Белокаменной — смело штурмовали всевозможные горящие объекты.
На следующий год, в апреле — накануне 75летия пожарной охраны страны, в беседе с журналистом Николаем Сальниковым генерал-майор внутренней службы В. Максимчук высказался с убеждением знающего человека:
«На разных этапах деятельности нашей службы были свои герои».
Владимир Михайлович тут же стал рассказывать, по его собственному определению, «о массовом подвиге пожарных в годы Великой Отечественной войны». Тогда орденами и медалями были награждены около 32 тыс. бойцов огненного фронта, многие из которых отдали свои жизни во имя Победы.
Общепризнано, что среди многих сражений с гитлеровскими полчищами особое место занимает героическая противопожарная оборона Москвы. Первые сигналы воздушной тревоги прозвучали в столице 21 июля 1941 г. в 22 ч 07 мин: к городу прорвались фашистские стервятники и начали его бомбардировку. В командный пункт противопожарной службы поступили сообщения о возникновении 1900 очагов загораний. Наиболее крупных размеров пожары достигли в районах Волхонки, Кузнецкого моста. Белорусского вокзала, Красной Пресни и Хорошевского шоссе.
Несколько часов на Белорусском вокзале шла ликвидация опасного пожара, тушением которого умело руководил заместитель начальника отдела Управления пожарной охраны А. Лапин. Бомбопад и осколки от рвущихся снарядов, едкий дым и нестерпимая жара — ничто и здесь не остановило бесстрашных бойцов и командиров 11й и 13й военизированных пожарных частей. Так, силами 11й части было приостановлено распространение огня на станционные и служебные помещения, а также и на подвижной состав. Пакгаузы и ценные грузы спасла от уничтожения пламенем 13я часть. Отважно сражался на этом боевом участке ствольщик Д. Данилюк, тушивший пылавшую цистерну с горючим. Бойца ранило осколком, на нем — Данилюке — загорелась одежда, однако, сбив с себя пламя, он остался на боевом посту.
Дежурный караул пожарной части с Большой Тульской после ликвидации крупного очага горения на Даниловском рынке сразу же выехал в Фили. Там громаднейшим факелом полыхал завод «Москватоль». От зажигательных бомб загорелся находившийся в резервуарах гудрон. Все вокруг заволокло черным удушливым дымом, бурлящая масса быстро расползлась по земле. Но пожарные не спасовали перед огнем. А рассвет после этой «ночки повсеместного горения» они уже встречали на Хорошевском шоссе, где вместе с другими пожарными подразделениями участвовали в спасении от огня важного военного объекта. Воентехник С. Постевой работал со стволом на чердаке склада, когда рухнуло перекрытие. Ствольщик полетел вниз, но сослуживцы успели вытащить его из огненного омута. Вот так для недавнего выпускника Ленинградской школы пожарной охраны Сергея Постевого завершилось боевое крещение. Позднее, когда наши войска сокрушили неприятеля у стен столицы, Постевой добровольцем ушел на фронт и «свой освободительный поход» закончил в Австрии Героем Советского Союза и кавалером ордена Отечественной войны первой и второй степеней.
Трем нападениям вражеской авиации подверглось даже само здание Управления пожарной охраны. Взрывная волна вышибла оконные стекла и двери в штабе противопожарной службы. Погибли дежурный офицер штаба и несколько человек из группы резерва, оставшиеся в живых четко выполняли свои обязанности. Старший диспетчер А. Наседкина и сменная бригада девушек-связисток по-прежнему поддерживали телефонную связь с работающими на пожарах подразделениями. И, продолжая принимать сообщения с мест, передавали оперативную информацию руководству противопожарной службы. Наконец, в 3 ч 25 мин 22 июля прозвучал отбой воздушной тревоги, и уже к шести утра основные очаги пожаров были ликвидированы, спасены все жизненно необходимые промышленные и военные объекты.
В дни обороны Москвы пожарная команда по охране Большого театра защитила уникальное здание, потушив сотни сброшенных на него «зажигалок» и ликвидировав все возникшие от бомбежек очаги горения. Во время одного из массированных налетов немецкой авиации в октябре 1941 г. погиб на боевом посту боец Я. Тюников. На встрече ветеранов театра Иван Семенович Козловский спустя годы — в мирное время — сказал благодарные слова, адресованные бойцам огненного фронта военных дней: «Слава мужественным людям, которые в грозный час не дрогнули, сберегли театр, его ценности, архитектуру... Наш современник, идущий сюда, вспомнит и помянет добрым словом тех, кто отдал свои жизни ради спасения Большого театра для будущих поколений».
Прямо с Красной площади 7 ноября 1941 г. после исторического парада вместе с частями Красной Армии отправилась на Западный фронт войсковая бригада, сформированная из пожарных столицы. Когда гитлеровцы приблизились к Москве, несколько отрядов профессиональных огнеборцев были засланы в тыл врага. Они добывали сведения о расположении противника, нарушали связь между его группировками, минировали дороги, распространяли среди населения листовки.
Образцом несгибаемого русского характера стал подвиг сержанта отряда разведчиков Алексея Петровича Татьянина, о котором Владимир Михайлович Максимчук тоже поведал собеседнику-журналисту.
Выполняя под Наро-Фоминском специальное задание, Татьянин 11 суток отбивался в лесу от оккупантов. Когда разведчик добрался до своих, то был сильно обморожен. Врачам удалось спасти ему жизнь только ценою ампутации ступней обеих ног. В середине 1942 г. на протезах Татьянин возвратился в ту столичную пожарную часть, откуда добровольцем ушел на фронт в 41м.
В это трудно поверить, однако факт остается фактом: начавший с телефонистов, фронтовик после продолжительной тренировки вновь стал командиром отделения, успешно тушил многие пожары и спас за время своей героической службы 11 человек. Вот лишь один из характерных эпизодов: однажды Татьянин и его сослуживцы выехали на Электрозаводскую улицу, где горел жилой дом. По автомеханической лестнице наверх ловко полез командир отделения, крепко сжимавший в руках пожарный ствол. Добравшись до окна, огнеборец спрыгнул в комнату и, пробираясь по квартире на ощупь обнаружил на кухне под столом трех перепуганных ребятишек, двух девочек и мальчика, и передал их в руки своим подчиненным.
Легендарнейший Алексей Петрович Маресьев, ставший прототипом главного героя знаменитого произведения Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке», узнал о схожей во многом с его судьбой нелегкой мужской доле героя-пожарного. И с восхищением отозвался — после услышанной были об огненной мирной одиссее командира отделения — непосредственно о самом А. Татьянине: «...В этом человеке, бойце, как и на фронте, проявился русский характер, и его жизнь — действительно подвиг...»
Как и в годы Великой Отечественной, в «чернобыльский 1986й» армия пожарных страны в очередной раз проявила беспримерный массовый героизм. Кроме генерал-майора внутренней службы Вячеслава Федоровича Рубцова, нынешнего начальника Управления Г1ТС ГУВД Московской области, еще более 100 сотрудников подмосковных подразделений внутренних дел были задействованы в дезактивационных и прочих неотложных работах, а также включались в состав боевых расчетов. Между прочим удостоверение участника ликвидации последствий аварии на ЧАЭС вручили и работающему ныне по контракту в редакционно-издательском отделении ГУВД Московской области полковнику милиции в отставке Эдуарду Александровичу Хлысталову — члену Союза писателей России, автору книги «13 уголовных дел Сергея Есенина», вызвавшей немалый интерес у читателей и литературных критиков.
Генерал в боевке
Под конец разговора Максимчука и Сальникова зашла речь и о современных боевых буднях пожарных — порой им приходится работать в тяжелейшей обстановке, когда к пламенному потоку, кажется, никак не подобраться. И в качестве показательного примера Владимир Михайлович рассказал о том, как проходила ликвидация невероятно сложного пожара в жилой высотке:
«Такой ад испытали недавно наши бойцы при тушении огня в 25этажном доме на проспекте Маршала Жукова. Он — очаг горения — возник в одной из квартир на 22 этаже. Пожарная лестница достала лишь до 17 этажа. При порывах шквального ветра на 60метровой высоте пришлось проникать в горящие помещения по штурмовым лестницам — цепляли их за непрочные ограждения лоджий. Через шесть часов огонь был ликвидирован. В ходе тушения из опасной зоны удалось спасти 18 человек».
Да, московские пожарные в эти трагические шесть часов сделали все, что только было в их силах, не дав огню распространиться дальше. Пламя основательно похозяйничало лишь в пяти квартирах, да еще 15 выгорели не полностью. Однако, к глубочайшему прискорбию, на пожаре все-таки погибли мужчина и четверо малышей. Пострадали во время обуздания огненной беды и 11 непосредственных участников ликвидации «высотного горения». У подполковника Ивана Литовского были обожжены лицо, кисти обеих рук и тело, рядовой Минар Миннулин — призывник из Татарстана — тоже получил сильные ожоги лица. Его земляк, сержант Ильдар Невняков, попал с обширными ожогами спины, в медсанчасть. Сюда же доставили и нижегородца Алексея Щербакова — у ефрейтора были ушибы обеих рук. Капитана Александра Сальникова госпитализировали с термическим ожогом глаз, сержанта Алексея Куриенко из Твери — с ожогами обеих кистей рук. А первую медицинскую помощь пришлось оказывать майору Валерию Колесову, капитану Сергею Шурупову, ефрейтору Виктору Малетину — ярославскому призывнику, двум сержантам — москвичу Размику Аллахвердяну и Валентину Галинскому из Новозыбкова.
Между прочим к месту огненного чрезвычайного происшествия были стянуты 34 красно-белых спецавтомобиля. И всех бойцов — более 200 участников напряженнейшего поединка с пламенно-дымным ворогом жилой высотки, которыми, как фронтовой полководец, уверенно командовал облачившийся в пожарную боевку генерал-майор Владимир Михайлович Максимчук, — можно смело назвать героическими личностями. Людьми служебного долга.
«Всю жизнь на войне...»
«За ними 170 лет славной Московской пожарной охраны, созданной градоначальником Первопрестольной — графом Ф. В. Растопчиным, — такой сжатый исторический экскурс к хронологическому истоку столичного огнеборчества сделал журналист Владимир Виноградов в своем репортаже «Московский нынешний пожар», опубликованном в апреле 1993 г.— ...Государь Император Николай Павлович лично спасал людей и картины в Зимнем дворце на пожаре в 1837 г.».
В одном из столичных архивов и поныне хранится дорогая профессиональным огнеборцам реликвия. Это документ ВРК при Московском Совете солдатских и рабочих депутатов за № 171: «Дано сие удостоверение от Штаба Военно-революционного комитета тов. Семенову, что он есть начальник пожарной команды при Штабе». С 1 ноября 1917 г. и стал вчерашний молодой рабочий завода «Изолятор» заправлять малочисленным подразделением брандмейстеров, в задачу которого входили тушение пожаров в зоне перестрелок и ликвидация поджогов.
К слову, именно в этот день у Никитских ворот разгорелся крупный бой отряда красногвардейцев с юнкерской ратью, засевшей в здании кинотеатра «Унион» (ныне кинотеатр повторного фильма). Белогвардейцы воспользовались артиллерией, и революционные бойцы вынуждены были занять позицию в крайне ненадежном бастионе — доме князя Гагарина. К этому особняку почти вплотную примыкали другие здания, в основном — деревянные.
Беда не заставила себя долго ждать: она подкралась с той стороны, откуда ее приход предполагался меньше всего. Не
грозный набат, а устрашающая пляска огня известила красногвардейцев о ее — то есть беды — появлении. Вот что рассказал о тех жарких первоноябрьских событиях начальник Штаба ВРК А. Ф. Аросев:
«Юнкера в один из домов пустили зажигательный снаряд, другой же дом, в который только что перебрались наши солдаты, тоже загорелся.
Юнкера подожгли его с целью сжечь и наш отряд солдат... Донесение летело за донесением:
«Юнкера заняли дом...»;
«Юнкера расставили пулеметы...»; «Присылайте пожарных...».
На помощь попавшим в огненный плен была направлена Арбатская пожарная часть, но ей не удалось прорваться к Никитским воротам. Теперь осталась надежда только на мобильное подразделение Владимира Семенова.
«Штабные» огнеборцы и сами уже вызывались идти на подмогу своим, однако не по вине пожарных-семеновцев возникла заминка. Не на чем было вывезти к очагу загорания пожарно-техническое вооружение, а с пустыми руками с огнем много не навоюешь.
Наконец, нашелся грузовик, и пожарная команда Семенова помчалась к Никитским воротам. Удачливо проскочив белогвардейские пикеты, она под непрерывным артиллерийско-пулеметным «прессингом» быстро подготовила к работе немудреные далее по тем временам средства борьбы с огнем. И — приступила к тушению горящих домов.
Презрев шальной свинцовый град, пожарная команда спасла людей и не допустила, чтобы строения превратились в пепелища. Начальник боевой пожарной дружины, раненный в голову, личным примером увлекал за собой коллег по огненному ремеслу. Рискуя жизнью, он выкатил из соседнего дома, который уже охватило пламя, несколько бочек с бензином, а потом еще вынес из жилых помещений девять неразорвавшихся снарядов».
В горниле гражданской войны В. Семенов стал закаленным бойцом огненного фронта — геройский брандмайор участвовал в тушении небезызвестного пожара на товарной станции Казанской железной дороги, оказывался в центре других тревожных событий. Осенью 1918 г. Владимира Семенова на общем собрании пожарных избрали брандмейстером Всесвятской части. На командира легла двойная ответственность: личный состав подразделения охранял район выезда не только от пожаров, но и от... бандитов и диверсантов. Время по-прежнему было неспокойное, поэтому бойцам пожарных дружин практически повсеместно выдали оружие и предоставили права отрядов ЧОН. От всесвятского брандмейстера бдительность требовалась повышенная: ведь неподалеку от части — на Ходынском поле — размещались крупнейшие артиллерийские склады.
К чести пожарных, они безупречно справились с труднейшей задачей — уберегли ходынский арсенал от диверсионных происков и спасли его от огня. Так, в результате диверсии жесточайший пожар возник 9 мая 1920 г. тут — на артиллерийских складах Ходынки в Москве. 11 мая газета «Правда» писала о героизме пожарных во время тушения. Их работа была отмечена и постановлением Президиума Моссовета от 15 мая 1920 г.: «Принимая во внимание исключительную самоотверженность московских пожарных частей во время пожара 9 мая с. г., проявивших... выдержку и дисциплину, выразить всем пожарным частям глубокую благодарность».
Летом того лее года В. Семенов был направлен в Шатуру для организации пожарной охраны первой советской электростанции, построенной под руководством А. Винтера на берегу Черного озера. Как известно, пуск Шатурской электростанции тогда приравнивался к выдающемуся трудовому свершению.
Долгожители помнят, очевидно, даже по прошествии стольких лет, что лето 1920го выдалось на редкость жарким и сухим — ни одного дождя не пролилось за несколько месяцев на посевы, леса и громадные болота, где подсыхал заготовленный для электростанции торф. Беда случилась в конце июля: на делянке, разработанной в десятках километров от Шатуры, возник сильный пожар. И вскоре чудовищная огненная река, все сжигая на своем пути, устремилась прямо на поселок строителей. Пламя вплотную придвинулось к электростанции.
Прибывшие из Москвы пожарные команды и красноармейцы, рабочие, жители окрестных деревень — все стали активными участниками борьбы со стихией. Не думая об угрожавшей им опасности, люди строились в цепи, закидывали огонь землей, заливали водой, сбивали пламя метлами, рыли траншеи, делали широкие просеки, чтобы остановить распространение гигантского пожара.
Мужество людей оказалось сильнее разбушевавшейся стихии, однако огонь полютовал вволю — уничтожил половину заготовленного торфа, тысячи кубометров дров, привел в негодность километры железнодорожных путей. Но пожарные и их добровольные помощники сумели сообща добиться главной цели — спасли все-таки электростанцию.
«Каждый пожарный — герой, всю жизнь на войне, каждую минуту рискует головой», — часто любил повторять В. Семенов изречение знатока старомосковского быта, большого друга московских огнеборцев В. Гиляровского. Но волею судьбы пришлось ему — родоначальнику «красных брандмейстеров» — пережить и настоящую войну. В годы Великой Отечественной Владимир Семенов участвовал в обороне Москвы и как пожарный, и как строитель оборонных сооружений.
По оценкам специалистов-ветеранов, один из самых сложных пожаров военной поры произошел в декабре 1941 г. на станции Лосиный остров, где скопились эшелоны с боеприпасами и горючим. Работу по тушению пожара сильно осложняло то, что на станционных путях стоял санитарный состав. Пришлось создать два боевых участка. В первую очередь были предприняты все неотложные меры для эвакуации раненых из санитарного состава в безопасное место. На втором боевом участке под градом осколков городские пожарные команды, военизированные части, пожарные поезда последовательно вели фронтальное наступление на бушевавшее пламя, пока оно не было подавлено.
Изучая архивы Совинформбюро, старший редактор издательства АПН С. Красильщик обнаружил неопубликованную статью писателя Б. Лавренева. Написанная 28 июля 1942 г., статья «Борцы с огнем» рассказывает о слаженной боевой работе столичных пожарных, среди которых был и Владимир Семенов, в тот переломный период Великой Отечественной войны. Вот небольшая выдержка из этой зарисовки:
«Ночь ложится на Москву черной глухой пеленой. Тревожная ночь войны. Каждую минуту можно ждать раздирающего воя сирены, который прокричит на весь город угрожающим голосом воздушной тревоги о врагах, подкрадывающихся сквозь облака.
И тогда небо прорежется голубыми клинками прожекторов и, выплескивая языки огня, загремят зенитные пушки, отгоняя ночных хищников.
Но не только пушки и прожектора работают в грозные часы налета. Есть еще отважные, незаметные бойцы, которые встают на пост с первым же сигналом воздушной тревоги. Это люди пожарной охраны, борцы с огнем».
Может, именно оттого, что так много испытаний выпало на долю Семенова, посвятившего себя борьбе с «неуправляемым огнем», пожарный номер один нашей страны безвременно и
ушел из жизни. Сердце брандмейстера первого призыва перестало биться в 1947 г., и до последнего дня своей яркой жизни он — «Владимир-огнеборец», как порой Семенова величали в столичной профессиональной среде, оставался на боевом посту. Права французская пословица, что многие могут храбро умереть, но немногие могут храбро жить...
Эпилогреквием
...Я бережно храню в своем архиве программку международных соревнований по пожарно-прикладному спорту, посвященных открытию мемориального комплекса «Героям — пожарным Чернобыля». В отпечатанной в типографии тоненькой брошюрке значится, что главным судьей этих крупнейших состязаний, загодя запланированных на июль 1994 г., был назначен начальник Управления государственной противопожарной службы ГУВД Москвы В. М. Максимчук. Однако...
Однако последняя декада весны 94го омрачилась невосполнимой потерей для столичного гарнизона: не дожив до лета, Владимир Михайлович скончался 22 мая на сорок седьмом году жизни. И представительные международные соревнования, которые были приурочены к открытию на Митинском кладбище мемориала чернобыльских пожарных, одновременно стали и спортивным турниром в память о генерал-майоре Владимире Михайловиче Максимчуке.
На московском Центральном стадионе «Динамо» в состязаниях, проходивших под эгидой Главного управления Государственной противопожарной службы МВД РФ, первенствовали белорусские посланцы, второе место заняла украинская команда и третьими были хозяева соревнований — российские атлеты-прикладники. Призеров и участников международного спортивного мемориала приветствовал никто иной, как Герой Советского Союза Леонид Петрович Телятников — бывший начальник военизированной пожарной части по охране ЧАЭС, занимавший к этому времени должность заместителя Министра внутренних дел Украины.
В Центральном музее МВД России, размещающемся в уникальнейшем здании бывшей Сущевской части — архитектурном памятнике конца XVIII — начале XIX веков, оборудован стенд о генерал-майоре внутренней службы Владимире Михайловиче Максимчуке. Частью музейной экспозиции служат его боевые регалии: орден «За личное мужество», орден Красной 464
Звезды, две медали «За отвагу на пожаре» и другие государственные награды.
— Для нашего документального фонда хранения вдова, Людмила Викторовна Максимчук, отобрала уникальные материалы из семейного архива, — отметила старший научный сотрудник Центрального музея МВД России Ольга Дмитриева. — Среди них есть выписка из медицинского журнала, сделанная в начале апреля 1994 г. рукой шведского доктора Марии Себестьен о своем иностранном подопечном — поступившем на хирургическое обследование Владимире Михайловиче Максимчуке: «... Пациент, имеющий высокое воинское звание, руководил действиями отряда пожарной охраны при проведении работ по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС... Настоящий диагноз: получение массированной дозы радиации в результате 12часового пребывания в эпицентре аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 г. Пациент получил также тяжелые повреждения кожи на голени левой ноги и вызванный излучением ларингит... В 1992 г. перенес операцию... При содействии шведской стороны пациент был помещен в больницу Красного Креста в Стокгольме с целью проведения лечения...»
Но спасти московского боевого генерала шведские медики не смогли — спасателю, самому не уберегшемуся от чернобыльской ожогоподобной раны, суждено было прожить еще чуть больше полутора месяцев.
...В годовщину смерти начальника УГПС ГУВД Москвы Владимира Михайловича Максимчука на месте его захоронения торжественно открыли художественно выполненное надгробие: на высоком гранитном постаменте укреплен бронзовый бюст огнеборца-спасателя, который словно всматривается в лица тех, кто идет поклониться им — победившим жутчайший пожар современности.
Автором оригинального мемориального сооружения стал Хизри Асадулаев, который не только лично знал генерал-майора, но и еще в 70е годы служил в полку, где в то время Владимир Максимчук являлся начальником штаба. И поистине жизнеутверждающая философия заключается в начертанной на основании надгробного памятника вечной мудрости: «Не все сгорает в пламени истории...»