Есть в Нижегородской области село Криуша. Обычное местечко, ничем вроде не примечательное. Вот только про семью Апрятиных, которая там жила, такого не скажешь. Потому что было у Григория Андреевича и Марии Лазаревны ни много ни мало — восемь детей: пять сыновей и три дочери. Давно уже пролетели времена, когда они юными сорванцами носились по крестьянскому двору, учились в школе в соседней деревне. Когда подросли, разлетелись по белу свету, выбрав себе различные пути в жизни. А трое посвятили себя одному делу... Но — обо всем по порядку.
Прямо напротив дома Апрятиных обосновалась пожарная часть. Село-то крупное, почитай, с маленький городок. Дворов четыреста, не меньше. И любимым занятием одного из братьев, Алеши, было угнездиться на заборе и наблюдать, как в соседнем дворе дяди в блестящих касках и брезентовых робах запрягали лошадей, насосом накачивали воду в цистерну, покоившуюся на повозке. Как, звеня колокольчиками, колесницы мчали во весь опор к еле видневшемуся вдалеке столбу дыма.
Избы-то деревянные, «красному петуху» — раздолье. На подмогу в таких случаях сбегались все. Каждый двор выполнял свою задачу: кто ведро тащит, кто топор, лом или пилу. Алексей, как чуть подрос, заслышав про беду, пулей летел: помогал воду доставать из колодца, скарб относить подальше от пожарища...
Старший же — Вася, закончив школу, устроился завклубом. Там бы, видимо, и был до армии, если бы не появилась однажды в Криуше «делегация» — несколько мужчин в армейской форме. Собрали молодежь, начали агитировать в военные училища. Василий покумекал и решил: была не была! Навострился в Ленинградское пожарно-техническое.
Когда тремя годами позже, в 67-м, получил аттестат Алексей, то долго не размышлял, куда податься, — «рванул» туда же.
А «старшой» тем летом уже надел лейтенантские погоны. На торжественном построении, где ему вручили «красный» диплом, присутствовал и Алеша. Увидел все это, услышал, какие хорошие слова говорят о брате, и решил ни в чем не отставать, поддержать «фамилию».
Выполнил обязательство на «пять с плюсом». Имя его до сих пор известно в училище: занесено в Книгу почета.
Новоиспеченному офицеру дали право самому определяться, где дальше служить. Появилась сначала мысль: к брату поближе, в Горький, да другая пересилила — очень хотелось с солдатами поработать. А срочники только в Москве в «пожарку» призывались. Попросился в столицу.
Словом, в 1970-м стал начальником караула в 9-м отряде по охране ЗИЛа. Самое любопытное, что и здесь «повторил» Василия, который тоже служил на крупнейшем автозаводе, только Горьковском.
МОЛОДОСТЬ - НЕ ПОМЕХА
ЗИЛ — это, можно сказать, город в городе. Огромная площадь — более трехсот гектаров, десятки тысяч рабочих, множество цехов, зданий. Причем постройки в большинстве своем «старинные», много сгораемых перекрытий, чердаков. Вдобавок кругом масла, бензин...
Однажды возгорание произошло в кузовном корпусе. Есть там цех, где производятся монтаж и покраска. Упрощенно говоря, вся процедура такова. Кабина, подвешенная к потолку, загоняется в окрасочную камеру, а затем оказывается в сушильной. Естественно, при всем этом выделяется множество легковоспламеняющихся испарений, отложений. И вот все это хозяйство заполыхало. В мгновение ока огонь перекинулся на все камеры, расположенные на двух этажах цеха. Занялась и мягкая кровля.
Стихия бушевала как сумасшедшая, превращая все вокруг в искореженные, оплавленные куски металла. И все же в катастрофу не переросла, благодаря огнеборцам, принявшим оперативные меры. Уже через пару минут примчались пять машин. Личный состав, во главе с юным «начкаром», бился не один час. Как всегда, люди победили. Но на «поле битвы» потом было страшно смотреть. Оборудование деформировалось, пришло в полную негодность. Небывалый случай: головное производство на несколько дней остановилось.
Нельзя сказать, что инциденты происходили очень уж часто. В среднем — два, три в месяц. Однако каждый из них, даже самый незначительный, для предприятия такого значения — всегда ЧП.
Семь лет проработал здесь Алексей Апрятин. После караула стал старшим инспектором, затем заместителем командира роты по политчасти. Одновременно заочно учился в ВИПТШ, получил вузовский диплом. И в этом «догнал» брата Василия.
А еще «ударился» в спорт. Занимался чуть ли не всеми видами. Гимнастикой, тяжелой атлетикой, волейболом, футболом, стрельбой. На лыжах бегал, кроссы сдавал. И неплохие результаты показывал везде. По пожарной прикладистике так, вообще, укладывался в кандидатские нормативы. Начальник отряда как-то даже сказал:
—Тебе, Апрятин, только за это орден давать надо.
...Через несколько лет перевели на ту же должность в 13-й отряд ВГЮ по охране особо важных объектов. В «сферу влияния» входили стратегические предприятия. Такие, как «Молния», «Союз»... На одном из них, к слову, был собран космический корабль многоразового использования «Буран». Сосредоточено на них уникальное оборудование. Естественно, допустить возгорания нельзя ни в коей мере. Поэтому очень большое внимание уделялось именно профилактике.
В результате ни одного крупного пожара за все время, которое находился там Апрятин, нс произошло. А если и случались — то чисто технологические. При испытании двигателя, например. Тушение в таких моментах особой сложности не вызывало, поскольку подобные мероприятия проводили в отдельном блоке, задраенном наглухо.
Поначалу все было в диковинку старшему лейтенанту. Ангары высотою с пятиэтажный дом, громадные ворота, сквозь которые протаскивали новенькие самолеты, ракеты. Пройдешь, бывало, ночью по территории: глядь, под брезентом какой-то предмет большущий покоится, похожий на сигару, еще один странной конфигурации. То и дело попадаешь в луч прожектора, просвечивающего все вокруг.
Год провел Алексей «политруком». И, честно говоря, стал этим тяготиться. Душа тянулась к более живой работе. А здесь — в основном занятия, нравоучительные беседы, агитация... Поэтому, когда освободилось «кресло» начальника штаба, упросил перевести. Пошли навстречу.
Правда, недолго пробыл на этом месте. Еще спустя год вызвали в Управление.
— Скучаешь, видать, по ЗИЛу? — огорошили вопросом.
Алексей Григорьевич вздохнул, не зная, как и реагировать. Еще бы ему не скучать — там же начинал, семь лет провел.
—Ну, а раз так, то принимай командование.
Апрятин чуть не подпрыгнул от неожиданности. Об этом он и думать не мог. В двадцать девять лет, только-только получив капитанское звание, стать во главе отряда из почти трехсот человек, трех рот!
Через несколько дней его в новом качестве представили директору завода Павлу Георгиевичу Бородину. Маститый был мужик, Герой Соцтруда, член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета. Глянул тот на молодого, подтянутого офицера и хмыкнул:
—Позвольте узнать, сколько вам лет?
Услышав ответ, миролюбиво произнес:
—Не обижайтесь. Я чего спрашиваю: у меня в «Торпедо» игроки старше вас есть...
Молодость — не порок. Это, как говорится, такой недостаток, который со временем проходит. Втянулся Алексей Григорьевич довольно быстро. Единственное, в коллективе не сразу приняли. Все- таки заместителями были майор и подполковник, которым он почти в сыновья годился. Потом нашли общий язык, подружились. Чего делить, когда делом одним заняты...
Не успел еще привыкнуть командир к новой ипостаси, как судьба устроила ему проверку. В литейном цеху произошел пожар. Занялась ванна в окрасочной камере. А это — целых десять тонн нитрокраски. Когда Апрятин прибыл и попытался зайти в здание, моментально выскочил наружу. Температура адская. Все кругом раскалилось докрасна, дым валил столбом. Подтянули стволы, пустили воду — без толку. Тушить таким манером краску, да еще дошедшую до точки кипения — пустое занятие. На подмогу примчалось городское подразделение с «порошковой» машиной, только тогда сумели взять ситуацию в свои руки. После этого Алексей Григорьевич вышел на «верхушку» завода, добился, чтобы купили такой же автомобиль.
Очень много усилий предпринимал Анрятин для профилактики подобных происшествий, внедрения автоматических средств пожаротушения и сигнализации. Была организована даже своя фирма, специализирующаяся на проектировании и монтаже этих устройств. Регулярно обменивались опытом с коллегами с других предприятий: ГАЗа, КАМАЗа. Устраивали конкурсы профмастерства, смотры техники, соревнования добровольцев.
Однако, несмотря на большую работу, все же происходили инциденты, а однажды — с трагической развязкой. На складе лакокрасок ремонтировали цистерны. Два сварщика забрались на огромную, шестидесятитонную емкость и принялись варить горловину. По идее, она должна быть пустой, но на беду слили туда накануне горючую жидкость. Рабочие этого не знали. Прогремел оглушительный взрыв, один из них сгорел заживо, другому повезло — отбросило «волной». Цистерна разгерметизировалась, все содержимое полыхающей лавой растеклось по зданию.
В тот момент Апрятин с «замами» возвращались с обеда. Вдруг смотрят: дым прет. Сразу стало ясно — несчастье. Тут же примчались к помещению. А туда войти жутко. Пламя бушует, бочки аж до потолка взлетают. Рядом склад масел, красок. Если туда доберется — пиши пропало. Окружили со всех сторон очаг, подали пену. Справились. Причем безболезненно для производства.
Выкинула стихия фортель и прямо в день рождения Алексея Григорьевича. В «литейке» занялась пропиточная жидкость, которой обрабатывают песок для форм, чтобы не рассыпался. Уняли огонь в общем-то без особых проблем, но на пожарных потом без смеха взглянуть невозможно было: перемазаны с ног до головы этой маслянистой жидкостью. И вечером, вместо того чтобы за праздничным столом сидеть, именинник в ванной изо всех сил мочалкой оттирался, пытаясь избавиться от въевшейся грязи.
Десять лет Апрятин стоял во главе отряда, и всегда этот коллектив был одним из лучших в московском гарнизоне.
Всему когда-нибудь приходит конец, завершилась и «зиловская эпопея». Назначили командиром полка... по охране особо важных объектов. То есть туда, откуда пришел. Под началом — 17 частей, оберегавших двадцать два объекта. Среди них, помимо всевозможных заводов и КБ оборонного значения, — ВДНХ, останкинский телецентр, гостиница «Россия».
Добавилась тут новая головная боль: зарплату личный состав, а это — тысяча человек, получал не из госбюджета, а от этих организаций. Приходилось с каждым начальником встречаться, договора оформлять, бегать бумажки собирать. Еще и деньги выбивать на хозяйственные нужды: машину купить, здание полка отремонтировать.
Изредка с огнем доводилось сталкиваться. Вблизи «Знамя труда» как-то загорелась свалка. Подали воду — как гахнет взрыв! Такой мощный, что в радиусе километра кругом окна повыбивало. Оказалось, магний там сгрузили...
В ТРУДАХ И ЗАБОТАХ
В 93-м произошел в жизни Алексея Григорьевича очередной должностной «вираж». Поставили «на первую бригаду». Хозяйство не просто большое — огромное. Свыше сорока частей, три с лишним тысячи человек. Пол-Москвы обслуживали: Западный, Юго-Западный, Южный, Юго-Восточный округа плюс часть Центрального.
На пожары, начиная со второго номера, он выезжал по своему участку, а с четвертого — в любую точку столицы. Особенно доставалось в центре Москвы, где дома в основном старые. Полыхает на одном этаже, а через какую-то минуту — на другом, уже в десяти метрах выше или даже ниже.
Навсегда в памяти останется 25 февраля 1996 года. Впрочем, эта злосчастная дата долго будет помниться всем московским огнеборцам.
В три ночи Апрятина поднял телефонный звонок.
— Товарищ подполковник! — встревоженный голос диспетчера из трубки. — Принят вызов с шинного завода. Машина за вами выехала.
Переспросив о площади пожара, скорости распространения огня, быстро оделся и выскочил к подъезду, где уже стоял автомобиль.
Судя по переданной информации, ничего особого — загорание не очень большое. Однако спустя несколько часов пламя начало распространяться. Что было дальше, наверное, нет смысла рассказывать: об этом известно всем. И о том, что под обломками железобетона оказался прапорщик Сергей Лавров, инструктор ГДЗС 20-й части.
Апрятин командовал боевым участком на втором этаже, где, собственно, и находился эпицентр. Работал долго, в результате — сильный перегрев и вдобавок ожог верхних дыхательных путей. С трудом вышел наружу. Обратился в «Скорую». Врачи настоятельно рекомендовали отправиться в «Склиф». Отказался, вновь надел противогаз. А тот участок принял его заместитель, полковник Мазанко. И вот он, опытный «профи», почувствовал: «пахнет жареным». Стены и лестничные пролеты уже начали дрожать. Понял, что может произойти обрушение. Дал команду выводить людей. Такое же распоряжение пронеслось и по остальным точкам. Только стали отступать — рухнули перекрытия с пятого по первый этажи. Тогда-то и погиб прапорщик. Жутко представить, что произошло бы, запоздай они с отходом на пару минут...
Помимо руководства тушением пожаров много приходилось Алексею Григорьевичу заниматься с подчиненными. Солдаты, как дети. Например, однажды поздно вечером подались двое рядовых в «комок» за сигаретами. И нарвались на пьяную компанию. В итоге один «напоролся» на нож — лезвие рядом с сердцем прошло. Хорошо, «Скорая» быстро примчалась — чудом спасли.
Бывали и другие моменты, доставлявшие немало переживаний и душевной боли. Как-то раз дневальный стоял-стоял и вдруг рухнул, как подкошенный. Попытались поднять — мурашки по спине побежали: он же мертв! Выяснилось, что парень страдал редким заболеванием, которое сказалось.
...В мае девяносто шестого начальник ГУВД Москвы издал приказ о расформировании бригад и создании окружных УГПС. «Южное» предложили возглавить Апрятину. Должность нешуточная. Округ этот — самый большой в столице по численности населения, живет там почти полтора миллиона человек. А с профессиональной точки зрения — это десять частей, четыре отдела Госпожнадзора.
Хлопот у Алексея Григорьевича теперь — выше крыши. Но недаром он почти тридцать лет занимает командирские «кресла», опыта хоть отбавляй. Поэтому и успешно справляется со своими обязанностями. «Наводит мосты» с местными властями. Нашел хорошее взаимопонимание с префектом. Тот периодически выделяет крупные суммы денег на ремонт служебных помещений, приобретение инструментов, покупку машин, обмундирования.
Благодаря этому с каждым годом снижается количество огненных бедствий. Но, конечно, совсем избавиться от такого зла невозможно...
В один из дней произошла трагедия в спортивной школе. Директор — борец, мастер международного класса, вместе с приятелем и своим братом решили вечерком «расслабиться». Родственник оказался «хиловат», и его отнесли в кладовку отлежаться. А сами продолжили возлияния. Внезапно почувствовали запах дыма. Оказалось, брательник закурил, примостившись на поролоновых матах. Спортсмен попытался его спасти, забежал в полыхавшую комнатку. Там и остался, потеряв сознание от угарного газа.
А как-то случился пожар в средней школе. Занялась старая мебель, сваленная в подвале. Дым повалил на верхние этажи, заполнил все пути выхода. Пришлось срочно эвакуировать детей с учителями. Больше двухсот человек спасли, всех до единого.
Так в трудах и заботах идет жизнь Алексея Григорьевича. Заслуги его отмечены различными многочисленными наградами. Красуются на парадном кителе орден «За службу Родине в Вооруженных Силах», медали «За отличие в воинской службе» двух степеней, натрудные знаки «Лучший работник пожарной охраны МВД России» и «За отличную службу в МВД».
ВОТ ТАК ВСТРЕЧА!
Апрятин сейчас полковник. Но — не единственный в их многочисленной семье. Старший, Василий, возглавляющий ныне отряд Ленинского района Нижнего Новгорода, не так давно за хорошие показатели по службе получил такое же звание.
И это еще не все. Их сестра Валентина, окончив политехнический институт, неожиданно сменила профессию, стала инспектором профилактики. А теперь трудится диспетчером «при» старшем брате.
...Когда Алексей Григорьевич руководил первой бригадой, на глаза ему попался один солдат.
—Сашка, ты! — не поверил глазам подполковник.
—Так точно! — отрапортовал рядовой, и, оглянувшись по сторонам, тихонько добавил. — Здравствуй, дядя.
Юноша тот — сын Валентины, Александр Бессонов. Получив «боевое крещение» под началом дяди, уволился в запас и... устроился пожарным в родном Нижнем Новгороде.
Жена Алексея Григорьевича, Антонина Андреевна, тоже, кстати сказать, «родом» из «01». Работала одно время в продслужбе штаба. Там и познакомились. Растет у них сын, студент биологического факультета МГУ Уж как ни «обрабатывал» отец, не согласился повторять его жизненный путь. Видно, насмотрелся на батин «режим» — без сна, без отдыха...
А сам Апрятин иначе жить не может. Прикипел к ставшей за столько лет родной профессии. Все связано с ней, горячо любимой «пожаркой»...